- Почему же это опасно, Элеана?
- Часто на дне кучи прячутся пылающие угли. Если их потревожить, искры могут попасть на солому, иголки сосен-марр или на высохшее бревно, и тогда начнется пожар.
- Я видела, к чему приводят лесные пожары. Опустошение, - сказала Джийан. - То же самое и с прошлым.
Позже, когда они ложились спать, Элеана тихо промолвила:
- Я не колдунья, но и без того знаю: что бы ни говорили, Аннон не оставит мое сердце в одиночестве.
Джийан повернулась на бок, отвернувшись от девушки и заплакала по ребенку, которого она потеряла, по сыну, которого ей уже никогда не увидеть.
Риана инстинктивно попыталась Припрыгнуть, но ничего не вышло. Наверное, колдовство древней флейты каким-то образом перекрывало силовые ручьи: Риана совсем не чувствовала их, хотя знала, что они должны быть рядом. Она мысленно листала 'Величайший Источник', отчаянно выискивая средство борьбы. В Священных Книгах хад-атта не упоминалась, и теперь, на новых вершинах боли, она, кажется, поняла почему. Флейта принадлежала Кэофу, Темному колдовству, о котором ей известно очень мало.
Бартта опускала хад-атту все ниже. Риана старалась молчать, однако боль была слишком велика, и она закричала. Бартта стояла перед ней, по ее лицу текли слезы.
- Пожалуйста, Риана, скажи правду, - взмолилась она. - Только так можно положить этому конец. Я уберу хад-атту, я снова буду любить тебя. Ты получишь все, что я могу дать, все, что пожелаешь. Обещаю.
Бартта подошла ближе.
- Признание - благо для души. Стоит только начать. Я покажу пример: сама начну каяться. Я скажу тебе то, о чем никто не знает. Это вызвало бы ужаснейшую панику, если бы стало всем известно. Миины нет, Риана, прошептала она на ухо девушке. - Миина ушла из нашего мира в какое-то другое, далекое место, для которого у нас нет названия. Мы слишком часто разочаровывали Ее, и Она ушла. - Бартта дрожала от гнева и отчаяния. - Как Она могла?! Какое божество покидает Своих детей? Она не Богиня; Она жестокое, бесчувственное чудовище. - Бартта выпрямилась с залитым слезами лицом. - Как править рамаханами, духовными вождями расы? Куда нам идти? Как держаться? Нам надо пережить оккупацию. Не важно, какой ценой; главное, мы выжили!
- Ты выжил на калллистоте, - сказал Курион, когда они шли по Променаду в Гавани. - Теперь мы покатаемся на корабле.
- Сейчас? Ночью? Курион нырнул под ограду.
- Скоро рассвет. Сейчас все рыбаки выходят в море. Набережная практически опустела. Там и тут, подобно оазисам в пустыне, виднелись огни ночных кабаков вроде 'Кровавого прилива'. Молодежь курила лаагу на задворках, любовники разошлись по койкам. Пьяные саракконы спали.
Курион, стоявший по другую сторону парапета, повернулся к Кургану.
- Пришло время, Стогггул.
- Я не люблю море.
- Вы, в'орнны, глухи, немы и слепы. Почему мы любим океан, почему нас тянет туда, почему мы чувствует себя там как дома? Да потому, что в плавании нельзя совершить ошибки - ни единой. Ошибка, даже мелкая, вроде неправильной оценки ветра или течения, может привести к тому, что корабль перевернется и все, кто на борту, утонут. В океане некуда спрятаться от других или от себя. Мы вынуждены выходить лицом к лицу с самими собой. Понимаешь, Стогггул, такое противоборство гораздо труднее, чем сражаться с чужой расой, будучи маленьким винтиком армады. В городах, среди кишащих миллионов, очень легко потерять себя, скрыть свое истинное лицо в толпе. Потому мы любим неистовство морей и пустынь, которые открывают перед нами беспредельные возможности. Но ты не таков, Стогггул. В этом ты похож на своих сородичей.
Курган решился и поднырнул под парапет, присоединившись к сараккону, как раз когда тот шагнул в темноту. Донесся глухой стук - видимо, сараккон спрыгнул на палубу корабля. В этом ты похож на своих сородичей.
Колени подогнулись, когда подошвы сапог ударили в деревянную палубу. Его крепко встряхнуло. Палуба раскачивалась, задавая тревожащий ритм. Курган оступился, и крепкие руки Куриона поддержали его.
- К качке скоро привыкнешь, - сказал Курион, отдавая швартовы.
Корабль отошел от берега. Курган вцепился в борт мертвой хваткой. От ударов волн о корпус у него сжимались желудки. Юноша жадно смотрел на надежную каменную Набережную, отодвигающуюся все дальше с каждым ударом сердец.
Он обернулся, услышав громкий треск и хлопанье моноволокнистых парусов - гигантские треугольники разворачивались. Ветер наполнил их, и корабль помчался вперед, в море Крови.
Вставший у штурвала Курион хохотал. Сжав зубы, Курган с трудом добрался до сараккона, перебирая руками, как скалолаз, преодолевающий отвесную скалу.
- Курион, почему ты смеешься надо мной?
- По-моему, лучше смеяться над тобой, чем не замечать тебя, а, ничтожество?
Курион хлопнул Кургана по спине; по всему телу разлетелись осколки боли.
- Ты смеешься надо мной, потому что знаешь больше меня.
- Ты когда-нибудь уезжал далеко из Аксис Тэра? Я побывал во многих местах Кундалы и завел много друзей.
- Из Сопротивления?
- Что? Какой мне прок от кундалианского Сопротивления?
- Мне кажется, они хорошо заплатили бы за некоторые товары для черного рынка.
- Теперь ты ставишь под сомнение мое доброе имя. Я не занимаюсь товарами для черного рынка. - Курион хитро улыбнулся. - Даже будь я таким злодеем, я бы прекрасно управился без Сопротивления. В любом случае их дела плохи - благодаря усердию твоих сородичей. Нет, мои клиенты сидят дома и платят за заказы. Они не погибают от ударного меча.
- А друуги?
Курион склонил голову набок.
- Ты выведываешь у нас информацию, Стогггул? Тебе-то это зачем?
- Я собираю информацию везде, где могу. Это мой товар. Моя звонкая монета.
- Понимаю.
- Так что друуги?
Сараккон некоторое время пристально смотрел на него.
- Мы могли бы навести справки - если бы цена была подходящей.
- Я буду иметь твое предложение в виду. - Сараккон явно чего-то не договаривал, но в данный момент давить на него неразумно.
Волна обрушилась на нос корабля, залив палубу. Курган невольно попятился.
- От этого не убежишь, - сказал Курион. - Не трать время на попытки.
Юноша не сдвинулся с места, глядя в глаза высокому сараккону, пока морская вода заливала сапоги. К тому времени они уже довольно далеко отошли от берега. Была ясная ночь. По правому борту виднелся свет, отмечающий южный край мыса, который кундалиане называли Висящий Череп. За ним расстилалось светящееся море. Звезды сверкали яростно, как алмазы, заливая все холодным голубым светом.
Поглядев вперед, Курган заметил движение в открытом люке в середине корабля. На борту был кто-то еще. Курион, услышав знакомый звук, улыбнулся.
- У нашего народа, Стогггул, есть древняя пословица. 'Когда судьба приближается, быстро иди ей навстречу'. - Он кивнул, когда кто-то вышел из каюты на свет.
Это был баскир, чемпион калллистота, избивший Кургана до бесчувствия, только на лице у него не было ни синяков, ни опухолей, ни порезов - вообще никаких отметин.
- В чем дело, Курион? - Курган сразу насторожился. - Думаешь, я приму участие в частном матче для твоего развлечения?
Курион смотрел на юношу загадочным взглядом.
- Он боится тебя, - заметил сараккон огромному баскиру, который теперь стоял рядом с ним.
- Отлично, - сказал баскир. - Он и должен бояться меня.
