– А война между тем для тысяч людей означает смерть, а для множества тысяч других – увечья, голод, страдания.
– А вы откуда знаете? – поинтересовалась скуластая женщина, тоже из хонгов. – Да, именно вы, никогда не покидавший свой чистенький шаангсейский район?
– А мне это и не обязательно, – ядовито отпарировал жрец. – Мне достаточно беженцев с севера, которые ежедневно появляются в городе в поисках убежища и утешения в нашем Доме.
– Меня тошнит от вашего благочестия, Манту, – заявил риккагин. – Что стало бы с Домом Кантона, не будь войны? Кто бы заполнял ваш собор, не будь великих страданий?
– Обычай...
– Не говорите о ваших обычаях, – раздался резкий голос, и все повернули головы.
Говоривший был поджарым и мускулистым, с угловатым лицом, на котором выделялись узкие черные, как ночь, глаза. Волосы у него были темные, вьющиеся, а длинные висячие усы придавали ему немного зловещий вид. Он единственный из находившихся за столом был в простой одежде и дорожном плаще.
– Ваши люди пришли на эту землю еще до риккагинов – пришли проповедовать веру Кантона, но вы забрали у моего народа не меньше, чем воины риккагинов. Дом Кантона. Да у меня язык пухнет от злости, когда я вынужден произносить это гнуснейшее из названий. Ваша религия чужда Шаангсею.
– По, – мягко обратился к нему Ллоуэн, – ваш народ – торговцы и кочевники с запада.
Узкие глаза сверкнули, как черные молнии.
– Вы обманываете себя, если думаете, что есть разница. Разве у меня не такие же глаза, как у Чена? Разве моя кожа иного цвета, чем кожа Ли Су? Они – богатые шаангсейские хонги, какими были и их отцы, и отцы их отцов. И вы хотите заставить меня поверить в то, что они пришли с юга, что корни их далеки от корней моего народа? Так?
Он ударил кулаком по столу, и звук этот разнесся по зеленой с золотом комнате грохотом молота, обрушившегося на наковальню.
– Нет, говорю я вам! Наша страна неизмеримо богата, но моим соплеменникам достается лишь по полчашки риса. А если кому повезет, так он отыщет еще в мусорном куче пару рыбьих голов недельной давности. И в то же время они работают не покладая рук, чтобы переработать мак для господ Шаангсея.
– Традиции Дома Кантона безупречны, – несколько назидательно заметил Манту. – Он многие годы отстаивал...
– И жирел вместе с риккагинами и хонгами на нашем труде, – оборвал его По.
– Вы, очевидно, не понимаете учения Кантона и, подобно многим, идете не той дорогой, – заметил Манту. – Люди хотят постоянства и определенности. – Он воздел руки. – Вот почему они приобретают множество вещей, как будто, накапливая имущество, они обретают веру в то, что они никогда не умрут. – Руки сложились в причудливом жесте, выражающем сожаление без снисхождения. – Но жизнь преходяща, и человек в своем стремлении к постоянству неизменно терпит поражение, отчего и страдает. А в страдании своем он заставляет страдать окружающих.
– Всякие умствования хороши для тех, у кого куча времени, – раздраженно заявил Чен, – но меня, риккагин, больше волнует то, что я слышал об изменении характера боевых действий.
– Да бросьте вы, – раздраженно отмахнулся риккагин, поглаживая бороду. – Давайте оставим эту тему, чтоб не слушать ваш детский лепет.
Чен пропустил оскорбление мимо ушей.
– По слухам, просачивающимся в Шаангсей, – сказал он, тщательно подбирая слова, – воины на севере сражаются уже не с людьми.
Воцарилась неуютная тишина, словно в комнату вдруг вошел незваный и нежелательный гость с вестями, которые присутствующие боялись услышать.
– Только глупцы могут верить подобным слухам, – презрительно проговорил риккагин. – Продолжайте же, Чен, поведайте нам, как выглядят эти ужасные существа, «не люди», как вы изволили их назвать. Не сомневаюсь, что вы порадуете нас самым подробным описанием.
Щеки толстяка вздрогнули, и он растерянно заморгал.
– Но я сказал уже все, что слышал.
Риккагин хмыкнул и потянулся палочками за куском жареной рыбы. Он удовлетворенно вздохнул.
– Да, это всегда весьма поучительно – послушать, как искажаются факты в угоду отдельным...
По расхохотался, и его отрывистый неприятный смех прозвучал как внезапный треск сухой ветки в лесу, когда никого не должно быть рядом.
Окинув По надменным взглядом, риккагин продолжал:
– Красные привлекли на свою сторону свирепое племя, один северный народ, который, как я понимаю, весьма пристрастился к изделиям из мака. Они извлекают из мака сироп, замораживают его, а потом жуют.
– Что?! – воскликнул Ли Су. – Необработанный и неочищенный?! Не может быть! Его воздействие будет...
– В высшей степени сильным, – договорил Ллоуэн со своей перекошенной улыбкой. – Надеюсь, по этому вопросу мы с вами придерживаемся одного мнения, Годайго.
– Согласен. Обычай действительно жуткий, – откликнулся риккагин.
– Я этого не говорил, – отпарировал Ллоуэн, и они оба рассмеялись.
Годайго утер губы шелковой салфеткой, поданной слугой.
