– Рынок плоти, – сказал Ронин. – Торговля рабами.
Мацу покачала головой.
– Нет. Этих-то в городе много. Они открыты и днем.
– Тогда что это?
– На Ша-рида тоже торгуют людьми, но только самыми красивыми женщинами и мужчинами, молодыми и здоровыми.
– Для чего?
Мацу ответила не сразу. Среди деревьев стрекотали цикады, в ветвях пели птицы. Перед ними расстилалась дорога, белая и пустая, словно надоевшая игрушка, брошенная каким-то беспечным великаном ради другой, поновее и позатейливей.
– Говорят, что для страшной смерти. – Голос Мацу напоминал первое дуновение осенних ветров. – Покупателям нужно одно: наблюдать смерть, сам процесс умирания. И чем больше они себя тешат, тем пресыщеннее становятся и изобретают все более чудовищные формы смерти.
Она посмотрела на Ронина.
– Хотя вряд ли такое возможно. Даже здесь, в Шаангсее.
– Это всего лишь легенда.
– Да, – сказала она. – Легенда.
Звук их шагов нарушил тишину зала, а неподвижный воздух как будто взвихрился при их появлении. Светлоглазая высокогрудая женщина была на своем посту за массивным мраморным столом. Возле тяжелых деревянных дверей с железными кольцами посередине стояли на страже двое зеленых, вооруженные топорами и кривыми кинжалами.
– Слушаю вас, – сказала женщина, поднимая голову. Если она и узнала Ронина, то не подала виду. Он хотел что-то сказать, но Мацу остановила его, крепко сжав ему руку.
Она заговорила с женщиной, которая слушала, тихо приговаривая «Ага» и не сводя с Ронина глаз.
– Ага. – Ее лакированные ногти, царапавшие столешницу, напоминали каких-то причудливых насекомых. – Нет, боюсь, что...
Мацу нетерпеливым жестом прервала ее заготовленную заранее речь, и теперь они смотрели друг на дружку, как бы меряясь силами. Женщина облизнула губы блестящим языком.
– Хорошо, я...
Тут снова заговорила Мацу, и лицо женщины неуловимо изменилось. Оно словно распалось на части. Ронин даже слегка удивился при виде такого дива.
– Да. Да, конечно.
Она подала знак зеленым; они повернулись и, потянув за железные кольца, открыли двери.
Наконец-то, подумал Ронин. Аудиенция в Муниципальном Совете Шаангсея. Палата Совета. Он начал откручивать рукоять меча. Разгадка давней тайны. Конец неопределенности. Открыт путь к победе над Дольменом и его темными полчищами. Двери за ними закрылись. Рука Ронина, уже готовая извлечь свиток дор-Сефрита из тайника, остановилась на полпути.
Он резко повернулся к Мацу.
– Что за нелепая шутка?
– Это не шутка, – спокойно проговорила она, глядя на него неподвижными черными глазами.
– Какая же это палата?!
– Можешь сам убедиться, что это и есть палата Совета.
Они оказались в высокой комнате без окон, значительную часть которой занимал огромный стол; вокруг него через равные промежутки располагались величественные деревянные кресла с высокими спинками, украшенные витиеватой резьбой. Больше в комнате не было ничего.
– Зачем ты привела меня сюда днем, когда Совет не заседает? – резко спросил Ронин.
– Если бы не было заседания, здание было бы закрыто.
Терпение у Ронина лопнуло. Он встряхнул Мацу за плечи.
– Почему же я никого не вижу: они что – призраки?
– Нет. – В пустой комнате ее голос звучал отчетливо, словно пение птицы в разгаре лета. – Все очень просто.
Он шевельнул руками.
– Мацу, я тебе шею сломаю...
– Муниципального Совета Шаангсея просто не существует.
Вышитый дракон насмешливо смотрел на него со спинки кресла. Его золотые глаза блестели в косых солнечных лучах. Голова была поднята, но очертания туловища искажены, смяты складками материи. Ронин прошел через комнату, снял пояс с оружием и рубаху и набросил халат, который ему подала Мацу. Ветерок из окна всколыхнул шелк. Драконы корчились и извивались.
День близился к вечеру. На обратном пути в Тенчо Ронин с Мацу не обмолвились и словом. Ронину очень хотелось есть, но он отказал себе в удовольствии остановиться у одного из лотков с ароматной пищей – он не хотел оттягивать объяснения. Слишком много времени он потратил, чтобы добиться ответа, но
