перегнулся пополам, когда Беннетт нанес ему второй удар по почкам. Автомат выпал из рук Симбала, и Беннетт тут же бросился поднимать его.
Симбал устремился за ним. Ухватив его за ноги, он опрокинул противника на землю, но тот, перевернувшись на живот, ударил Тони ногой в лицо.
Носок ковбойского ботинка всего лишь оцарапал Симбалу щеку, зато каблук врезался ему точно в челюсть. Тони отлетел назад, а Беннетт кинулся за АК-47, завладел им и торопливо прицелился.
Он спустил курок в тот момент, когда Симбал прыгнул на него. Спешка подвела Беннетта: очередь прошла мимо. Тони же, еще не успев приземлиться, снизу ударил его под подбородок ребром ладони.
От удивления и боли Беннетт вскрикнул, а Симбал, свалив врага на землю, ударил его локтем в солнечное сплетение. Тот, в свою очередь, угодил Тони в пах прикладом автомата.
У Симбала посыпались искры из глаз. Он задыхался. Тошнота подступала к горлу.
Беннетт, еле-еле поднявшись, навел АК-47 на лежащего противника.
— Господи, Тони, ты всегда был словно заноза у меня в заднице. Эдакий благородный рыцарь. Честное слово, я думаю, что окажу тебе большую услугу, убив тебя. Я вызволю тебя из рабства, дам тебе возможность отдохнуть от каторжного труда на жалких людишек, у которых денег в карманах еще меньше, чем извилин в голове. — Он положил палец на курок. — Пока, Тони.
В этот миг Симбал выбросил вверх правую руку, которой до того держался за живот. Узкий, острый как бритва, метательный нож вошел по рукоятку в грудь Беннетта. Тот упал замертво с застывшим на лице удивленным выражением.
Сделав три глубоких вздоха, Симбал поднялся на колени. Забрав автомат из рук Беннетта, он, пошатываясь, побрел в сторону лагеря.
Кровь струилась из раны Джейка и смешивалась с дождем. Он опустился на колени, затем с большим трудом снова поднялся на ноги.
— Лан! — звал он. — Лан! О Будда!
Видя, что она снова прицеливается в него, он подумал:
Однако боль была настоящей, и Джейк чувствовал, как с каждым ударом натруженного сердца его силы истекают.
Делая над собой страшное усилие, он шагнул к Лан. Однако очередной порыв ветра оказался настолько силен, что Джейк вновь упал на колени. Задыхаясь, не видя перед собой ничего, кроме каких-то размытых пятен, он пытался собраться с мыслями, но вид дочери, а затем и сознание того, что она сделала и еще собиралась сделать с ним, лишили его присутствия духа. Отчаяние и ужас сковали его рассудок.
— Лан, — повторял он. — Лан, я люблю тебя.
Говорил ли он ей это когда-нибудь прежде? Когда он в последний раз держал ее в своих объятиях? Когда она в последний раз приходила к нему за утешением? Да и находила ли она это утешение, даже если и приходила к нему? Возможно, что нет. Он ведь тогда не хотел дочери. Он, помнится, сильно разочаровался в своей первой жене, когда вместо мальчика она родила ему девочку. Не зря же он приложил все усилия, чтобы закалить душу Лан, сделать ее твердой и решительной.
Теперь-то он понимал, что лишал дочери всей радости жизни. А то, что осталось от Лан, покинуло несчастливый и неуютный родительский дом и присоединилось к одной из самых радикальных триад, Стальные Тигры, действовавшей на южной границе Китая.
И вот сейчас, в приступе безумия, она собиралась убить его, своего отца. Он поднял глаза и сквозь завесу боли и горя увидел дуло пистолета. Оно смотрело ему точно между глаз. Лицо Лан оставалось абсолютно бесстрастным. Оно не выражало ни узнавания, ни гнева, ни злости — ничего. Да и что могло выражать лицо машины, запрограммированной на бездумное выполнение кошмарной задачи.
Джейк предпринял последнюю, отчаянную попытку приблизиться к ней. Поднявшись на ноги, он сделал три быстрых, спотыкающихся шага и рухнул лицом в грязь у ее ног.
Для самой Ци Линь исчезло все вокруг, кроме него. Она слышала, как он произносит вновь и вновь одно и то же имя, но вряд ли сознавала, что оно когда-то принадлежало ей. Скорее, ей казалось, что он говорит на каком-то чужом языке, каждый звук которого ударял ее, точно капли дождя.
Она чувствовала, как длинная рука полковника Ху протянулась откуда-то из мрака ночи и ласкает ее, в то время как он мысленно беседует с нею. Он говорил ей, что надо делать, а она внимательно слушала. Ее палец плотнее лег на курок и стал медленно сгибаться Она не хотела поспешив испортить выстрел.
Вдруг она растянулась на земле, судорожно хватая воздух ртом, и увидела склонившееся над ней лицо другой женщины.
Блисс, изловчившаяся незаметно приблизиться к ней, обсушилась на нее плечом, вложив в толчок всю силу своего натренированного тела.
Она думала только о том, чтобы спасти Джейка. Отделившись от шаньских воинов, она искала его повсюду в хаосе, охватившем лагерь. Она злилась на Джейка за то, что он удалил ее от главного места событий, но не стала спорить, у него хватало и других забот, помимо споров с ней. Однако она не сомневалась, что ей обязательно представится шанс помочь ему, и, главное, надо было не упустить его.
Такой шанс ей выпал после взрыва на фабрике. Блисс не теряла времени даром. Она видела, как в Джейка угодила первая пуля, и, рефлекторно прицелившись из автомата, собиралась прикончить его противника. Как вдруг она услышал крик Джейка, а затем и сама узнала Лан.
Вначале она решила не причинять вреда девушке, а просто лишить ее возможности сопротивляться. Но, едва вступив в контакт с Лан, Блисс поняла, что дело плохо. С дочерью Джейка что-то явно было не так. Сама же Лан, видя, что ее атакуют в открытую, издала горловое глухое рычание.
Пока они яростно боролись на траве, Блисс что-то говорила девушке, но та либо не могла, либо не хотела вступать в диалог. Видя, что иначе положить конец этому безумию невозможно, Блисс приняла мгновенное решение. В последний раз она погрузилась в
И ОНА ВИДЕЛА, КАК ВЕРТИТСЯ МИР. ВИДЕЛА, КАК МЕНЯЕТСЯ МИР И КАК ВМЕСТЕ С НИМ МЕНЯЕТСЯ ОНА САМА. ВЕЛИКОЕ КАРМЫ КОЛЕСО ПРИШЛО В ДВИЖЕНИЕ. ВПЕРЕД, ВСЕГДА ВПЕРЕД КАТИЛОСЬ ОНО, УВЛЕКАЯ ЗА СОБОЙ БЛИСС НА КРАЙ МОРЯ, ПОКРЫТОГО СЕРЕБРИСТОЙ ПЛЕНКОЙ СВЕТА ЛУНЫ, И ДАЛЬШЕ, ЗА ЕГО КРАЙ — ТУДА, ГДЕ ЕЕ ОЖИДАЛА ВСТРЕЧА С НЕВЕДОМЫМ.
ОНА УЖЕ ПРИБЛИЗИЛАСЬ ВПЛОТНУЮ К ЛАН. ПРИБЛИЗИЛАСЬ И ОТПРЯНУЛА В УЖАСЕ. СКВОЗЬ НЕПЛОТНУЮ ЗАВЕСУ ОНА РАЗГЛЯДЕЛА, ЧТО В ДУШЕ ДЕВУШКИ БУШУЕТ, ТОЧНО АЛЧНЫЙ ЗВЕРЬ, ЖЕСТОКАЯ БЕСПОЩАДНАЯ ВОЙНА. ЛИШЬ НА КОРОТКИЕ МГНОВЕНИЯ ИСТИННЫЙ ДУХ ЛАН ПРОСВЕЧИВАЛ СКВОЗЬ ЭТУ ДЫМОВУЮ ЗАВЕСУ, ПОДОБНО ТОМУ, КАК ЛУНА ЛИШЬ НА ДОЛИ СЕКУНДЫ ПОЯВЛЯЕТСЯ В РАЗРЫВАХ ТУЧ ВО ВРЕМЯ ШТОРМА. ОДНАКО ВСЯКИЙ РАЗ ХИЩНЫЙ ЗВЕРЬ НАБРАСЫВАЛСЯ НА ЭТОТ СВЕТ И ПОЖИРАЛ ЕГО.
ЭССЕНЦИЯ ДУШИ ЛАН ГИБЛА, ЗАДЫХАЯСЬ В ГЛУБИНАХ СОЗНАНИЯ, ПОДВЕРГШЕГОСЯ НЕМЫСЛИМЫМ ПЫТКАМ. БЛИСС ХОТЕЛОСЬ ПЛАКАТЬ ОТ ЖАЛОСТИ И ГНЕВА ПРИ ВИДЕ КАРТИНЫ ЧУДОВИЩНОГО РАЗРУШЕНИЯ И ОПУСТОШЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА.
ОНА ПОНЯЛА, ЧТО ДОЛЖНА СДЕЛАТЬ И ПОЧЕМУ ШИ ЧЖИЛИНЬ ЗАСТАВИЛ ЕЕ ПОГРУЗИТЬСЯ В ДА-ХЭЙ. ЕЙ СТАЛО ЯСНО, ОТКУДА БЕРЕТСЯ ЭТО ОЩУЩЕНИЕ, БУДТО ЧЬЕ-ТО ДРЕВНЕЕ
БЛИСС ПРИСТУПИЛА К ТОМУ, К ЧЕМУ ГОТОВИЛ ЕЕ ШИ ЧЖИЛИНЬ. В ЕЕ ДУШЕ РОДИЛОСЬ СМУТНОЕ ПОДОЗРЕНИЕ, БУДТО ОНА ВСЕГДА ЗНАЛА, ЧТО ЭТОТ МОМЕНТ РАНО ИЛИ ПОЗДНО НАСТУПИТ. СЕЙЧАС ОНА УЖЕ БЫЛА НЕ БЛИСС, НЕ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ ДЖЕЙКА, НИ ДАЖЕ КРЕСТНОЙ ВНУЧКОЙ ШИ ЧЖИЛИНЯ. ТОЧНЕЕ, ОНА БЫЛА ВСЕМ ЭТИМ, НО И ЕЩЕ КЕМ-ТО — ПОСЛАННИКОМ НЕБЕСНЫХ СТРАЖЕЙ КИТАЯ. МУДРОСТЬ ВЕКОВ НАПОЛНЯЛА ЕЕ. ДРЕВНЯЯ МАГИЯ ДРЕВНЕГО НАРОДА, УСТРЕМЛЕНИЯ ЕГО ДУХА, КОТОРЫЕ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ПРОДОЛЖАТЬ ЖИТЬ.
ТЕПЕРЬ ОНА ВСЯ СТАЛА ДУХОМ. В ТО ВРЕМЯ КАК, СОВЕРШЕННО НЕЗАВИСИМО ОТ СОЗНАНИЯ, ТЕЛО БЛИСС ПРОДОЛЖАЛО БОРОТЬСЯ С ЛАН, ЕЕ
