Воин Опаловой Луны

Мойши прикрыл сердце промасленной бумагой и очень тихо сказал:

– Я хочу, чтобы ты вышла отсюда как ни в чем не бывало. Возвращайся в меркадо и забудь обо всем, что тут было. Поняла?

– Я хочу помочь, – прошептала Мартина. – Чем смогу…

– Я только что сказал тебе, что ты сможешь сделать. Прошу тебя. Иди прямо сейчас. Я скажу, чтобы Чиизаи встретилась с тобой, когда будет безопасно. Когда все кончится. Прости, что я привел тебя сюда. Мартина. Это было глупо с моей стороны. Пожалуйста, уходи.

Она мгновение в упор смотрела на него, затем кивнула. Гибко встала со стула и пошла к двери. Вышла, не оглядываясь.

Когда она ушла, он встал. Оставил сердце Рохи там, где оно лежало – на столе и вышел из таверны.

Теперь его сжигала ледяная ненависть.

ТОЛЬКО МОРЕ И НЕБО

Тени мешались с несущимися облаками.

Он понимал, что все бесполезно. Но тем не менее все равно искал. Ничто не могло его остановить. Он рыскал по молу и пристаням, тавернам и рыбным рынкам, домам камбухо, стоявшим у воды, обыскал дватри огромных склада в доках. Он разыскивал Хелльстурма – несомненно, это он вырвал сердце у молодого моряка. Он вспомнил, что Мартина говорила о тудесках. Это звери. Но она ошибалась – ни один зверь не сделает такого ради забавы. Звери охотятся, чтобы есть, убивают, чтобы жить. А в этом была какаято страшная расчетливость. Это было куда хуже зверства. В этом было чтото демоническое.

Только бурное море, низкое небо и Мойши АннайНин между ними. Он шагал по скрипучим доскам пристани, и глаза его горели от ярости. И вместе с тем он ощущал какоето сонное отчаяние. Мир не изменится. Мужчины и женщины, как и дети, будут умирать, другие – рождаться, новые города будут вставать на развалинах старых, и всегда, всегда будут те, кто поклоняется злу, кто осуществляет его темные обряды, и зло сочится из них, как застывающая кровь.

Он был один – даже рыбаки, что совсем недавно суетились на пристани, теперь попрятались на своих лорхах, чтобы поспать до наступления рассвета. Последние стражники ушли, и ему казалось, что Коррунья теперь освещена тысячами снов ее жителей, и только он один во всем городе не спит.

Он вдруг подумал о Коссори, о его юности, когда тот жил совсем один на набережных Шаангсея, и слезы наполнили его глаза. Теперь он понимал, каково это. Такое одиночество, словно окружающего мира вовсе не существует. Даже зверям есть куда вернуться.

Наконец, устав от поисков и осознав, что, того гляди, рассветет, он вернулся к более насущным вещам. Чиизаи. Теперь она была единственной нитью, связывавшей его с Хелльстурмом. Он знал, что она, если бы захотела, могла послать ему весточку. Но куда? Она знала три места в Коррунье, где он мог бы находиться. В таверне «Эль Камбиро», где он, как она знала, встречается с Рохой, в доме сеньоры СегильясиОривара и на лорхе Офейи. Первое он отверг сразу же. Если бы он и встретился с Рохой, то Чиизаи знала, что они пробудут в таверне очень недолго. Рискованно. То же самое насчет дома – Чиизаи не могла знать, во что превратился его «разговор» с сеньорой, друг он теперь там или враг. Стало быть, и дом отпадает. Остается только лорха.

Когда он поднялся по сходням, вахтенный приветствовал его.

– Ночью ктонибудь поднимался на борт? – спросил Мойши. – Я не имею в виду команду.

Вахтенный покачал головой.

– Только не во время моей вахты, пилото. Но я только что заступил.

– Кто был до тебя?

– Армазон, пилото. Он сейчас внизу.

– Отлично. Я собираюсь повидать его. Если ктонибудь придет – кто бы то ни был, – зови меня тотчас.

Мойши спустился через люк в трюм. Прошел мимо маленького, но очень удобного камбуза в кубрик. Большинство коек было свободно, поскольку люди, естественно, предпочли провести ночь на берегу с семьями или у подружек. Армазона в его койке не было.

Мойши повернулся и пошел в капитанскую каюту. Там обычно спала Офейя. и даже в обратном плавании Мойши не жил в ее каюте, предпочитая отдать ее Чиизаи. Теперь он обнаружил на широкой капитанской кровати Армазона, спавшего, прикрыв лицо рукой.

Мойши растолкал его.

– А, это ты, – сказал Армазон. – Я уж думал, что мы в последний раз видели тебя. – Он снова повалился на кровать.

– Ктонибудь ночью приходил к лорхе?

– Мм… Нет.

Он поднялся наверх и покинул лорху. Толькотолько ступил на доски пристани, как заметил какоето движение в тени у груды пустых гниющих деревянных бочек.

Мойши увидел маленькое личико и убрал руку с рукояти меча. Шагнул туда, но ребенок бросился прочь от него, и ему пришлось перепрыгнуть через бочки. Он схватил маленькое тельце.

– Иди сюда, малышка, – проговорил он. – Кого ты ищешь? – Теперь он ясно видел, что это маленькая девочка.

– Простите, сеньор, но, прежде чем я отвечу, не назовете ли вы ваше имя?

Мойши рассмеялся.