бренчать милосердия сдачей —Все равно, что забыть о труде,И возиться с задрипанной дачей,Полусползшей к весенней воде.Все же пусто в кармане вчерашнем,Даже если он плотно набит,Что сказать позапрошлым домашнимМне на их укоризненный вид?Что наступит – еще непонятно,А наступит, приму ли вполне,День грядущий глядит виновато,Дню минувшему равен в вине.22 октября 1977* * *Когда уходит день – из глаз, вовне, наружу,Когда выходит ночь на небо, не спеша,Причастность ли судьбе минутной обнаружу,Когда не говорит, а молится душа.Когда повремени – и вслед забудешь слово,И только позови – надвинется покой,Не тот, что знак любви, а тот – первооснова,Текущий под землей невидимой рекой.И в нем купай коня и женщину открыто,И с виду утони, уверив близких в том,А сам потом ступай по краешку зенитаДорогою любой, ведущей в отчий дом.И будет день и час, и красный конь прискачетИ грянет о порог железным каблуком,И пусть с его спины дитя зовет, и плачет,И в шею бьет коня бессильным кулаком.Они теперь твои, они твоя забота,Легко их потерять и никогда – вернуть,Ты выйди навсегда, открой скорей ворота,Пока еще ничей лежит, дымяся, путь.Спеши взлететь в седло, дитя рукой окутай,Животное гони, но не сходи с ума,Да… Женщина еще… – Измерь ее минутой,Не жди, не вспоминай. Она дойдет сама.4 ноября 1977* * *Как же биться было раноИ усердствовать в труде.Не читай, Иван, Корана,А иначе быть беде.Не лишай себя порока,Замышляя чин большой, —Жить учиться у ВостокаИ легко кривить душой.Виждь подобье и поддержкуВ псе, виляющем хвостом,Выдавай ферзя за пешкуИ игру – за жизнь потом.Был стакан. И нет – осколки.Свет пронзает, как стекло.Было время треуголки,Было время. Истекло.Истекло? Куда? В посуду.Истекло зачем? Затем.Время нынче самосудуИ осколки – тема тем.Не читай, Иван, Корана.Пса приблудного пои.Две версты до Тегерана,Где ровесники твои.21 декабря 1977* * *Весь мир – причинаСтиха и прозы.Горит лучина,Трещат морозы.Замерзла речка,Замерзла птаха.Погасла свечка,Лучина, Таха.Ничто на светеНе минет тлена.Прошла Мария,Пройдет Елена.Что после света?Что после праха? – Опять Мария…Елена… Таха…22 декабря 1977* * *В. СкуратовскомуОстывает свод небесный — Холода.Нынче речи неуместны,Господа.Те возвышенные речиХороши,Если бронза, если свечи…Две души.Если голос дан от Бога,Если честь.И в грядущее дорогаТоже есть.«Дили-дон» – бокалов пенье.Нынче май.Скоро пост, потом Успенье,Дальше – рай.«Дай, любимый, погадаю!»– Погадай.«Я сегодня умираю».– Умирай.Год семнадцатый за гробомПобредет.Наша гордая Ниоба —Этот год.«Дили-дон» – еще немножкоМне налей.Лица белые в окошкеФонарей.И октябрь в окно стучится,Прост и прям,Пожелтевшею страницейТелеграмм.«Дили-дон» – заупокойныйЗвон и бой.Если можно, то достойно,Милый мой.Если можно, то немногоПогоди.Обрывается дорогаВпереди.Остывает свод небесный.Холода.Дальше речи неуместны,Господа…22 декабря 1977* * *Когда метель стемнеет за окномИ Божий свет исчезнет и растает,Приходит женщина, потомЕе партнер лениво прилетает.И мы втроем садимся за чаи,Не спим, молчим и курим папиросы,И вот уже ответы не моиИдут на ум не на мои вопросы.Они враги, они уже давноНе ищут то, что мне необходимо, — Понять, зачем постелено сукно,И всё в слова легко переводимо.Сидим и пьем – лениво, не спеша.Чужой ему, я для нее – забава,Зажата с двух сторон моя душа —Ошую он, она, как должно, справа.Но иногда она коснется головы,Губами тронет у меня запястье,И я пойму, что на краю МосквыВозможно незатейливое счастье.И целый век продлится этот миг,И хмыкнет он, и оторвет за косы,И скажет: – Цыц, бездарный ученик,Ответь сначала на мои вопросы.И потечет беседа не спеша —Лицом об стол рука меня замесит.– Вы совратите, баба, малыша, —И ей шлепок рука его отвесит.Урок второй начнется, только чутьЯ вытру кровь и глаз набрякший глянет:Руки моей коснется тихо грудь,И в ней тугая плоть засохнет и завянет.И черный глаз, раскатисто смеясь,И белый клык мою проколет кожу:«Ну не сердись, не плачь, мой бедный князь,На зеркальце», – и им ударит в рожу.«Ты посмотри внимательно сюда —Здесь бородавка, значит, ты – бесенок,Здесь вместо глаза тусклая слюда,Красавец мой, ты толст, как поросенок».Я закричу, я встану тяжело,Я зрелый муж, старуха – только дева,И мне плевать на ваше ремесло,И той, что справа, и того, что слева.– На, дуралей, – партнер ее швырнетМешок костей на простыни из ситца,И я сдаюсь, и здесь невпроворот,Где каждому подняться – мне разбиться.Потом грехи, чем совесть тяжела,Они, глумясь, подробно перескажут,Всех соберут, с кем жизнь меня свела,И каждый грех собравшимся покажут.И с кем и как подробно повторю —Мгновенья счастья, подлости минуты,При всех о них опять проговорюСлова хулы, что говорил кому- то.Увидев гнев и слезы – не умру,Но чтоб не видеть мне людей и мира,С глазами кожу медленно сдеру,Как скатерть со стола во время пира.Сквозь боль и стыд услышу только смех,Да крыльев шум, да шорохи, да вздохи…И суд людской – не первородный грех —Начнет отсчет неведомой эпохи.6 января 1978* * *Невесома, немыслима, неопалима,Безобразна, груба и жалка,Но однако – не выстрели мимо,Незлобивого бога рука.Да, некстати, да, противу меры,Да, вокруг и внутри – жернова,Да и судьбы – всего лишь примеры,Что усталость верховно права,Да, убоги счастливые лица,Разум прав, ненасытно трудясь,Но без этого вдруг прекратитсяСмерти с жизнью надежная связь.Все растает в бесплодном потоке,В этом важном скольженье струи…Пусть сомкнутся тяжелые топи,Ненасытные губы твои… 19 марта 1978* * *Мы связаны бываем с целым светом —Листком бумаги, ниткой телефоннойИ детскою игрой в любовь и долг.Но вот приходит время расставаться,И нити рвутся с треском или тихо,И кажется, ничто уже не тронетТвоей души – ни искренность, ни правоУбить тебя реально или в мыслях.Живешь в лесу и ходишь за грибами,И ловишь рыбу даже равнодушно,Забыв, что у нее, быть может,Подобная твоей, угрюмая и нежная душа.Отрезав голову, и выпотрошив рыбу,И вылив на железо масло,Что привезла
