не отдашь ее Рыднику и не заберешь у нее больше трех четвертей бизнеса.
– Я оставлю ей половину. Обещаю, – сказал Травкин.
Чеченец улыбнулся, как-то бледно и криво.
– Договорились, – сказал он.
Когда они вышли на улицу, автобус с распахнутой дверцей все так же стоял у проходной, и в тридцати метрах за ним сверкали фары джипа. Руслан вынул из кармана ключи и кинул Травкину.
– Садись и езжай, – сказал чеченец.
Травкин, не двигаясь, стоял с ключами в руках. Чеченец, видимо неверно истолковав его позу, усмехнулся, снял с самодельного пульта крышку и вытащил оттуда батарейку. Яковенко понял, что жена Руслана все это время сидела в автобусе. С минуту они стояли в десяти метрах, глядя друг на друга, – совершенно безоружный боевик и два русских офицера, и Яковенко невольно сжал пальцы, настолько сильным, почти животным, было его желание сломать этому человеку шею. Послышался хруст – и Яковенко проследил глазами, как падает в снег раздавленная его пальцами пластиковая бусина. Руслан неторопливо, чтобы не вспугнуть выстрел, полез в карман куртки и также неторопливо вытащил оттуда мусульманские четки с белыми нефритовыми костяшками.
– Возьми, – сказал Руслан, – а то тебе может не хватить.
– Я возьму их с твоего трупа.
Руслан, пожав плечами, опустил четки в карман. Джип, напоминая о себе, моргнул фарами. Рядом внезапно шевельнулся Травкин.
– Знаешь, Руслан, если ты хотел сохранить свой бизнес, тебе не надо было брать в руки автомат.
– В жизни каждого вайнаха, – спокойно ответил Руслан, – наступает время, когда приходится выбирать, кто он. Враг русских или предатель собственного народа. Я выбрал и рад, что карта легла так. Я предпочитаю получить пулю в лоб, а не в спину.
Совещание штаба проходило в небольшом классе, наименее пострадавшем от взрыва и увешанном познавательными картинками из жизни английского языка.
Плотников не присутствовал – нарезавшись ерша, дрых в соседней комнате. Генерал Терентьев появился один раз, просунул морду в дверь, неопределенно произнес: «А, решаете – ну решайте», – и отбыл. Генерал мучительно переживал за совершенную им страшную ошибку, которая заключалась в том, что он не послал Яковенко на смерть во главе «красной» группы, а выгнал его с позором до штурма. Если бы Яковенко погиб, все случившееся можно было б списать на халатность майора, саботировавшего мудрый приказ начальства. Генерал вновь и вновь проигрывал в уме моменты принятия рокового решения, тем самым нарушая основное правило вверенного ему подразделения: никогда в середине операции не думай, в чем ты ошибся, думай только, что надо делать сейчас.
Из москвичей на совещании присутствовали только командиры «белой» и «синей» групп. Кроме них, в наличии имелись: командующий Охотским флотом вице-адмирал Соколов, командующий погранвойсками (их еще не успели структурно переподчинить ФСБ) генерал-майор Шубиков, командующий округом генерал армии Веретенников, губернатор Озеров, командир спецназа ГРУ «Дельфин» полковник Травкин и еще пяток советчиков из Москвы.
Генерал Рыдник вошел в класс стремительно, утирая красное с мороза лицо. От него пахло потом и водкой, – едва сев в машину, он высосал полбутылки и ничего даже не почувствовал.
Несколько секунд Рыдник молчал, оглядывая собравшихся, а потом брякнул:
– Халид Хасаев больше не соглашается отпустить заложников. Он снова требует независимости Чечни. В противном случае он угрожает отравить город сероводородом, произведенным на заводских установках за последние сорок восемь часов.
– Это реально? – спросил генерал Веретенников.
– Судя по всему, да.
– Это то, о чем предупреждал Баров? – осведомился Травкин.
– Это то, что устроил Баров, – заорал Рыдник, – никогда черножопые не додумались бы до этого сами! Да кто они такие, они… им коз по горам гонять. Этот Баров, чертов химик, он просто сотрудничает с террористами!
– А вы с ними не сотрудничаете? – спросил Травкин.
Рыдник поперхнулся воздухом.
– Договор на оборудование завода системой охраны периметра Суриков подписал с фирмой «Кондор». Ответьте прямо – это ваша фирма?
– Кто это тебе сказал?
– Допустим, Руслан.
– Что?!
– Руслан Касаев. Ваш деловой партнер.
Начальник штаба торжествующе улыбнулся.
– Я правильно понял, Никита, – спросил он, – что ты встречался с одним из лидеров террористов, и ты не поставил штаб в известность?
– Я встречался с барыгой, бизнес которого вы решили отобрать. И сделали из барыги бандита.
– Я слушаю, Никита. Продолжай.
– Я был в Челоково, – сказал Травкин, – там, где тренировались чеченцы. Это хорошо оборудованная база, Савелий Михайлович. Я не могу себе представить, чтобы ваше ведомство не знало о существовании этой базы.
– Это тебе тоже Руслан сказал? Человек, который привел Халида на завод? Ты в Чечне давно не был? Ты забыл любимую тему чехов? Ты забыл, как они отвечают на любой вопрос о взрыве? «ФСБ». «Кто взорвал фугас?» – «ФСБ». – «Кто вырезал блокпост?» – «ФСБ». Они так отвечают любому западному корреспонденту, а потом в своем кругу они поют песни на чеченском о ловких парнях, взорвавших фугас и вырезавших блокпост. Их послушать, так только русские ставят в Чечне фугасы! А чечены совсем святой народ! Да ты…
– Чеченов всех мало передушить, но Руслана крышевали вы.
Рыдник побелел. И тут раздался глубокий баритон губернатора Озерова.
– Вы меня изумляете, Никита Никифорович! Мы здесь все вместе делаем одно и то же дело, мы боремся с террористами. И вот в самый ответственный миг человек, который не участвовал в столь трагически закончившейся операции, который покинул своих братьев по оружию, отсиделся в стороне…
– Я отсиделся? – оторопел Травкин.
– Вы же сами сказали, что поехали в Челоково! Вы, опытнейший офицер, забрали своих людей в ответственнейший момент штурма. Я, конечно, не военный, но мне кажется, что если бы не вы, все прошло бы успешно…
– А что вы хотите? – сказал Рыдник, – полковник Травкин, по сути, давно стал бандитом. Его люди делили порт. Его люди застрелили вора в законе Ваньку Нахабина. Его люди прибирают сейчас к рукам бизнес Есаула, и ФСБ мешает ему переделить Кесарев. И вот теперь он воспользовался моментом, чтобы побороться против ФСБ. Ты переоцениваешь свои силы, Никита…
Командир «Дельфинов» обвел окружающих тяжелым, ничего не выражающим взглядом.
– Я, кажется, понимаю Хасаева, – сказал полковник, повернулся и вышел вон.
Майора Яковенко вызвали к Рыднику спустя сорок минут.
Генерал, усталый, грузный, в пропотевшем камуфляже, сидел на столе и ничего не выражающим взглядом смотрел на план завода. Стол был застелен им, как покойник белым саваном, и на этом саване ярко выделялись два красных круга: обведенные фломастером здание ТЭЦ и факельная установка.
Майор остановился в дверях, и Рыдник поднял голову. Глаза цвета корицы глядели куда-то сквозь Яковенко.
– Ты был в Челоково вместе с Травкиным, – с непонятной интонацией сказал начальник штаба.
– Да.
– Ты ездил с ним на встречу с Русланом.
– Так точно.
– И что ты думаешь?
– Вообще-то меня уволили.
