механизмов, и края его утопали в темноте, лишь слегка подвечиваемой чахоточными лучами солнца, кое-как пробиравшимися сквозь запыленные прорези окон. Посереди цеха стояли огромные напольные весы и школьная парта. Около весов толклись четверо: круглолицый, живой толстяк в грязных белых брюках и белой же рубашке, подхваченный под руки парочкой внушительных троллей в камуфляже, что-то энергично доказывал безукоризненно одетому джентльмену.
Присмотревшись, Денис узнал в джентльмене главу охраны Чернореченсксоцбанка – господина Головатого.
– Да не несли ко мне кабеля! – кричал толстяк, трепыхаясь в объятиях громил, – у них что, в голове протекает, чтобы ко мне кабель потырить! Можете хоть все проверить, вон, журнал посмотрите!
Тут Головатый оглянулся и увидел фигуру Черяги, вырисовывающуюся на светлом прямоугольнике входа.
– Добрый день, Аркадий Петрович, – сказал Черяга, – что, кабель свой ищете?
Головатый оглядел важняка с головы до ног.
– Чего надо, того и ищем, – сказал он, – пошли, ребята.
Тролли отпустили свою жертву и двинулись к выходу. Спустя несколько секунд послышался визг покрышек, и обе иномарки с бешеной скоростью выкатились из ворот склада.
Толстяк энергично сплюнул на бетонный пол.
– Тьфу! Не, ну надо же! Мало того, что морду бить, так еще и налоговой грозились! Вы ко мне?
– Дим, не узнаешь?
– О черт! – пробормотал толстяк, – Дениска?
– Он самый.
– Ты откуда взялся?
– Из Москвы.
Взгляд Димы Лаптюка пропутешествовал вдаль и наконец остановился на темно-зеленем «Мерсе» с московскими номерами, припаркованном около склада.
– Ого! – сказал Дима, – ты, я гляжу, хорошо приподнялся. С братаном связь держишь?
– А он что, у тебя был?
– Да недельку назад навещал.
– Зачем?
– Мордой об стол клал. На предмет нерегулярной выплаты дани. Ты-то этим занимаешься? Или чем?
– Да как тебе сказать, – рассеянно сказал Черяга, поглядывая на собственный «Мерс», – так, кантуюсь помаленьку. А этот, который только что свалил – он правда налоговую может наслать?
– Он не он, а Негатива попросит. У них весь город в кулаке.
Димка задумался и вздохнул:
– Да мне если кто этот кабель принесет, я его сам повяжу и ребят позову. Уж если их так на этом кабеле заклинило…
Спустя двадцать минут Денис Черяга сидел в удобном кожаном кресле, в квартире Лаптюка, и хозяйка уже катила к обоим мужчинам столик на колесиках, полный всяческих закусок и напитков.
Квартира явно была куплена не на те гроши, что выдавали городские власти в качестве компенсации за сгоревший балок: это были хорошая четырехкомнатная квартира с балконом, евроремонтом, красивой женой и собакой-ризеншнауцером, и в самом центре города.
– Что, – спросил Черяга, – на особняк-то еще не нажил?
– Да строимся, – сказал Лаптюк. – Вон, плитку фирма сдуру везла по рельсам. Стоит теперь их вагон в пятидесяти километрах и кукует.
– Я гляжу, прибыльное это дело – торговать металлоломом.
– А что? Шахтеры, как припрет, задешево несут.
– И что ты делаешь, когда к тебе шахтер высоковольтный провод тащит? Ты что, не знаешь, где он его взял?
– А по-твоему, – усмехнулся Димка, – одни шахтеры этим занимаются? Знаешь, я когда еще начинал, как-то в газете объявление читаю: «Продаем магний. В треугольниках». Ну, у меня заказ на магний был, я созвонился и поехал. Правда, странно показалось – что значит «в треугольниках»? Ну, неважно. В треугольниках так в треугольниках. Хоть в октаэдрах. Может, форма такая. Приезжаю: стоит два вагона и все набиты стабилизаторами от баллистических ракет. А чего? Все правильно, треугольники.
Друзья еще выпили.
– И много ты Негативу платишь? – поинтересовался Денис.
– Сколько надо, столько и плачу.
– А в ментовку слабо пожаловаться?
– Ага! Чтобы Петраков эту жалобу тут же переправил вышестоящему начальству в лице Негатива?
– Так все схвачено?
– А что, плохо, что ли? Вон, в Ахтарске Премьер с Чердаком год выясняли, кто главный, люди как в Чечне жили, целые подъезды на воздух взлетали, война шла до последнего уцелевшего «Мерседеса». Что, лучше коммерсантам было?
– А почему такая альтернатива? Либо один бандит, либо много. А государству по-человечески платить не хочешь?
– Так с меня государство в три раза больше возьмет, чем Негатив. Спасибо, что есть бандиты, чтобы защищить меня от налоговой инспекции. У государства-то ум в жопе, они как даванут из меня налоги, тут же я им и останусь должен три шкуры. Негатив-то поумней, он знает, что если глушить рыбу динамитом, то в следующий раз рыбы не будет. Опять же – особых военных расходов у Негатива сейчас нет…
– А он откуда, Негатив?
– Авторитет. У нас тут Нусик был, вор в законе, хороший был старичок, в девяносто третьем помер от старости. Ну, местные повоевали немного, Негатив вроде как сильней всех оказался. Съездил в Москву, благословение получил и совсем заматерел. Положенец не положенец, а к ворам близкий. Нормальный мужик, только ментов очень не любит.
– Да эта публика вся ментов не любит.
– У Негатива – особое. Какая-то у него там заморочка с ментами на заре туманной юности вышла. Не то они его напрасно посадили, не то он так считает…
– А что мне тут рассказывали про сына Никишина, который в губернаторы баллотировался, – будто он сидел?
– А, было дело, – согласился Дима, – был у нас Миша Никишин кандидатом в губернаторы. Сколько денег выкинули – я прям не знаю! Все газеты скупали на корню, местные программы каждые пять минут рассказывали, как вот кандидат Никишин навестил свиноферму и поцеловал свинарок, как он навестил детский дом и каждому дитенку по конфете дал… Спичечная фабрика у нас есть – выпускали на спичках портреты Никишина и в гастрономах даром раздавали… Какие люди приезжали! Какие артисты! Один московский политик, из числа будущих кандидатов в президенты, сюда прикатил, две недели тут сидел. Он- то, конечно, не за бабки работал. Ему было интересно создать сплошной фронт сибирских губернаторов. Рейтинг у Миши был что твоя Эйфелева башня.
И вдруг за три до выборов – хрясь! Одна газетка, «Выбор Сибири», тиснула статеечку насчет того, что сын угольного директора Миша Никишин в девятнадцать лет сел за изнасилование. Хорошую такую статеечку, доказательную. И положили эту газетку в каждый ящик. И вот смотрит вечером избиратель программу, в которой Миша Никишин лобызается с детишками на фоне подаренных им компьютеров, а перед избирателем на столе газетка с фотографиями. Ха-арошие фотографии. Из следственного дела.
– И что на фотографиях?
– А ты сам догадайся. Чтобы сын угольного генерала загремел за изнасилование, это чего же натворить надо, а? Девочка на фотографиях. Которую попользовали и придушили. Ну, да он там не один был, папаша было устроил, что он как бы и в стороне стоял, только вот не повезло парню – у него группа крови редкая. Резус отрицательный. Ну и у девочки этой, которую вшестером распечатывали, нашли сперму, принадлежащую человечку с отрицательным резус-фактором.
