Заур Кемиров сглотнул. Ему казалось, что он видит сон.
– Президент Асланов будет кипятком писать, – сказал он.
– Так не давайте ему повода, – с чуть заметным нажимом проговорил замглавы администрации.
Заур Кемиров ездил в Москву еще два раза. Его свели с крупным кремлевским банкиром. Снимки Ялык-тау ходили из рук в руки, люди принюхивались друг к другу и определяли размах будущей дележки. В Бештой вдруг зачастили проверяющие, – они осматривали магазины, школы, детские сады.
В Торби-кале услышали об этих визитах, и президент Асланов велел должить их причину. Через пару дней к нему пришел его сын Гамзат и, потирая руки, сказал:
– Я знаю, чего они так все забегали. Местный гебешник из отдела по борьбе с терроризмом дал в центр шифровку, что в Бештое возможен масштабный теракт.
– Идиот, – сказал ему Ахмеднаби Асланов, – они готовятся к визиту президента России. Он приедет туда кататься на лыжах.
Спустя три дня после этого разговора Джамалудина вызвали к президенту Асланову. Он приехал туда вместе со своим братом Зауром и, зайдя в кабинет, он обнаружил, кроме президента республики, всю силовую верхушку. Прокурор республики шлепнул перед ним лист бумаги и сказал:
– Вот постановление об изъятии оружия. Ты должен до вечера сдать все и распустить людей.
– Никогда, – ответил Джамалудин.
– Тебя разоружат силой, – сказал Гамзат.
– Попробуйте, – пожал плечами аварец.
Тогда Заур отозвал его в сторону и сказал:
– Давай поговорим.
Они вышли в коридор, и Заур сказал:
– Ты что, не понимаешь, что происходит? Им нужно утопить наш проект. Ты понимаешь, что это значит для нас, если Бештой будет получать из Москвы больше денег, чем Торбикала? Один выстрел по их ментам, и эту трассу будут строить в Сочи.
– Я не сложу оружия, – ответил Джамалудин, – и мне плевать на твои деньги.
– Ты без моих денег – ничто, – сказал Заур, – ты свои добывать умеешь? Или ты только с пацанами по горам бегаешь?
Джамалудин и Заур вернулись в кабинет президента через пять минут. Худощавый смуглый аварец обвел взглядом всех присутствующих, и президенту Асланову показалось, что на него смотрит снайперская винтовка.
– Я сдам оружие, – сказал Джамалудин, повернулся и вышел вон.
Оружие вывозили на трех КамАЗах, присланных под такое дело из Ростова. Люди Джамалудина стояли у грузовиков, как военнопленные. Когда КамАЗы тронулись, дорогу перегородила толпа в несколько тысяч человек. Джамалудин вышел к народу и долго уговаривал людей разойтись.
Злые языки поговаривали, что Джамалудин сдал не больше трети имевшихся у него стволов. Но дело было, разумеется, не в количестве. Когда КамАЗы выехали за блокпост Бештоя, вооруженное аварское ополчение закончило свое существование как боевая структура, способная к немедленной мобилизации.
Газмат Асланов страшно радовался, что Джамалудин сдал оружие, и все просил повторить, какое лицо у него при этом было.
– И, – сказал президент сыну, – чего ты празднуешь? Теперь они построят эту свою трассу. А через год после того, как они построят трассу, Заур Кемиров станет президентом Аварии.
Прошло два месяца после разгона ополчения. Снова была середина апреля, и Джамалудин сидел со своими людьми в той самой крепости Смелой, с которой пошел весь президентский проект. Джамалудин вообще теперь часто бывал в этом месте. Главным его преимуществом было то, что здесь не брал сотовый.
Внизу уже цвели розы, а здесь, на высоте две сто, была жуткая метель, такая, что на пять метров вперед ничего не было видно. Свет то вспыхивал, то гас, когда провода из-за сильного ветра задевали друг о друга. Джамалудин и Хаген играли в шахматы, и двое ребят во дворе пытались чего-то сделать с бараном, которого привезли снизу. Ветер задувал огонь, шашлык жарился плохо, и вонь от сожженного мяса вместе с ветром залетала в холл.
Было уже пять часов вечера, когда Джамалудину доложили, что к крепости подъехал джип, а из него вышел человек по фамилии Аргунов и спрашивает Джамалудина.
Аргунов был тот самый полковник «Альфы», который воевал с Джамалудином под Куршами. Они очень подружились. Джамалудин вышел навстречу гостю.
Вместе с Аргуновым у ворот мерзли еще несколько офицеров; все стали обниматься; мужчины хлопали друг друга по бычьим шеям и бритым загривкам. Джамалудин, запрокинув голову, засмеялся какой-то шутке.
Замерзших гостей повели в санаторий, где уже накрывали свежий стол. Между тепличных помидоров и ранней зелени на белоснежной скатерти появились бутылки водки, – Джамалудин сам не пил, но понимал, что русские офицеры без спиртного не смогут.
– Какими судьбами? – спросил Джамалудин, когда они расселись за стол.
Аргунов немного замялся. Он знал настоящую причину визита, но формально в отряде никому не было известно, зачем они прилетели в Бештой.
– Отправляют в Чечню, – сказал Аргунов.
– Ну-ну, – сказал Джамалудин, – у нас тут вторую неделю в школах шарятся. В больницах шухер, роддом проверили. Крепость осмотреть хочешь?
Полковник сморгнул. Он должен был осмотреть не только это здание. Им предостояло облазить все окрестные горы, перекрыть перевалы и высадить не меньше двух десятков мобильных групп.
– Хочу, – сказал полковник.
Они обошли все номера. Аргунов особенно придирчиво облазал верхний трехкомнатный сьют, в который когда-то поставили голубой югославский унитаз для Леонида Ильича Брежнева. Брежнева не было, а унитаз стоял до сих пор.
Затем они наведались в биллиардную, сауну и актовый зал. Актовый зал был с широкой сценой, бархатным занавесом и сложными механизмами внизу, и когда Аргунов добыл ключ и заглянул в пространство под сценой, его ждал неприятный сюрприз в виде крепких деревянных ящиков, выкрашенных зеленой армейской краской. Аргунов внимательно пересчитал ящики в уме, оглянулся на Джамалудина, но ничего не сказал. Та к и вышел, не заперев дверь и оставив ключ в замке.
После этого они обошли всю территорию и поднялись на крепостную стену; к этому времени метель улеглась, небо расчистилось, и над миром повисла беременная желтая луна. Внизу, под линзой холодного воздуха, двойной пунктир взлетной полосы показывал в направлении маленького городка с утонувшими во мгле домами и цветующими вишнями. Посадочные огни на полосе горели через два на третий: солдаты воровали их вместе со столбиками.
Они вернулись в зал, и замерзший Аргунов немедленно тяпнул стакан водки.
– Это правда, что тебя чуть не арестовали? – спросил Аргунов. – За незаконное вооруженное формирование?
– Я сдал оружие, – ответил Джамалудин.
Аргунов ткнул пальцем вверх, к кинозалу:
– Через два дня здесь будет ФСО. Все должно быть чисто.
Подумал и прибавил:
– Включая вон ту стойку для автоматов у входа.
Джамалудин помолчал. Русский впервые обратил внимание на две глубокие морщины вдоль крыльев носа и мешки под глазами. Тр и года назад этого не было.
– Ты понимаешь, что мы правы? – спросил полковник «Альфы».
Джамалудин криво усмехнулся и сказал:
– Может вы и правы. Только смотри какая интересная вещь. Арзо, который воевал против России, имеет пятьсот человек и БТРы. А я воевал за вас, и меня вышвырнули вон, как пьяного из бара. Из этого
