мне махнул рукой Сан Саныч. Компашка из автобуса, включая пуделишку, благополучно добирается до буфета и начинает приходить в себя. Застряли мы тут надолго со всеми этими делами. Я думал, быстрее разберемся. А теперь еще надо ломиться в детсад. Потом опять же еще и их приводить в порядок. Николаич тем не менее спокоен: единственное, что им с Андреем не понравилось сегодня, это то, чем они гордились вчера — те пятеро грабителей у магазина получили по пуле в голову. Красиво, конечно, элегантно. Но это почти полтонны ценного мяса для зомби. Получается как с теми, в Петергофе.
А это нехорошо по-любому. Получается, что тактические и стрелковые аксиомы надо пересматривать.
Пора, однако, выдвигаться в детсад. Еще раз осматриваем зачищенную местность — пришедшего откуда-то из-за машин одинокого зомбака кладем к упокоенным. Все, пора идти.
Ударная тройка — Володя, Николаич, Андрей. Я опять в обозах. Ну да это меня и не огорчает. Стрелковая подготовка у них лучше, видно, что и в тактике они куда лучше разбираются. Бдительно и внимательно озирая окрестности, доходим до самых дверей. Никого. Перешагиваем через мужика в майке, троица включает «налобковые» фонари, хотя вообще-то достаточно светло. В коридоре набрызгано и налито кровищи, но никого. Все двери закрыты. Лестница. Тоже пусто. Три двери. Андрей стучит костяшками пальцев в среднюю. По ней, очевидно, колотили окровавленными руками, кровь уже обсохла. Но аккуратный Андрей старательно выбирает чистый кусочек и перчаток не снимает.
— Это вы? — Женский встревоженно-радостный голос.
— Да, это мы! — Ну а как еще ответишь.
— Вы все проверили?
— Двор, коридор, лестница чистые. В комнаты не заходили, и не собираемся.
Щелкает щеколда и какой-то замочек. Дверь потихоньку открывается, виден глаз. Удовлетворившись осмотром, хозяйка глаза открывает дверь как следует, и мы видим второй глаз, ее лицо, фигуру и четырех детенышей в маленькой каморке. Здесь явно хранилось белье. Кастелянская, что ли?
— Краса Эрастовна Безсчастнова, повариха. А это Сеня, Лика, Аллочка и Аревик.
То, что повариха, это заметно. Настоящий кинематографический штамп — полная, добрая, уютная и бойкая. Дети, как это ни странно, достаточно спокойно на нас смотрят; если и плакали, то уже угомонились и сопли им было кому вытереть.
— Там внизу папа Аревик должен быть. Он сначала ломился сюда, хотел вынести дверь, чтоб забрать дочку, но мне удалось его убедить не делать этого. Попросила его лучше расчистить дорогу на выход и… и полечиться, чтобы дочка не заразилась.
— Мы сходим. Посмотрим. Вы пока запритесь.
Спускаемся вниз. Андрей с Николаичем рассматривают следы. Получается, что этот кавказец сначала пытался выломать дверь, отбиваясь от насевшей нежити, а потом просто растаскивал кусающихся детенышей, и возможно и взрослых, и распихивал их по пустым комнатам. Видно, что руки ему обгрызли сильно, но дорогу дочке он и впрямь расчистил. Силен мужик, уважаю. И в знак уважения оттащу труп за угол, чтоб для дочки папа еще остался живым. Андрей помогает, так как покойный весит за центнер. Ну вот, это все, что мы можем сделать. Ну и, разумеется, помочь дочке.
Андрей невозмутимо обхлопывает карманы мертвеца. Вытаскивает ключи с брелками.
Заходит в коридор. Понимаю, что он ищет барсетку. Скорее всего, кто-то из зомби вцепился в эту вещь и утащил с собой.
Николаич показывает наверх. Эвакуация детей проходит в штатном режиме.
Нам никто не мешает, не кидается из кустов и не прыгает с крыш. Но облегченно вздыхаем, только зайдя в холл. Далее уже привычно и отработанно переходим в лабораторию. Попавшиеся нам по дороге трупы дети воспринимают достаточно спокойно. Видно, весело у них вчера было, устали уже бояться, ступор у них. Пожалуй, через несколько дней реакция будет, пока как оглушенные. А вот повариха — та совершенно адекватна. Делаю ей комплимент на эту тему.
— Имя обязывает, — легко соглашается она.
— Это как? — несколько глуповато удивляюсь я.
— Так меня в честь дедушки назвали. Краса — Красная армия сокращенно, — лукаво стреляет глазами пожилая уже толстушка.
Ну точно — и имя такое, и фамилия. Очень модны были все эти составные имена у молодых ррреволюционеров…
В буфете народу набилось густо. Для детишек освободили стол и уж совсем кинулись кормить, как вмешалась Краса и уточнила, что у детей диета, трое из четырех — аллергики, и взяла кормежку в свои руки.
У меня незаконченная санобработка беспризорника. Вместе с Андреем отправляемся домывать Сыкатого. Пока я его мою, Андрей деловито собирает все, что подвернулось ценного в кабинете дерматолога, особенно в плане лечения педикулеза. Что ж, во время бедствий именно этим тварям хорошо живется. Дельно запастись средствами для сокращения их поголовья.
Доведя пацана до приемлемого уровня грязности, отправляемся к сумкам с медикаментами. Этот «крыса подвальная» как-то финтит и, по-моему, очень не хочет туда идти. Когда из вестибюля заходим в холл с киоском, понимаю, что его крючило. Эти два уродца вывернули заботливо сложенные в сумки медикаменты и расшвыряли их по всему холлу. Да еще в придачу не просто расшвыряли — полно мятых и разорванных упаковок. Поблескивают блистеры с таблетками…
— Приятно видеть такое трудолюбие, так все раскидать надо минут пятнадцать в поте лица своего стараться. Я рад, что нам попался старательный и трудолюбивый человек. Сейчас ты возведен нашим командиром в ранг Крыса Подвального. Вот, значит, сейчас ты уложишь все обратно в сумки. А все вылетевшие из коробочек блистеры с таблетками протрешь тряпочкой. От пыли. После этого выполнишь еще пару заданий — и получишь более высокое звание! — Нет, определенно Андрей неплохой психолог.
— Да это не я, это Мика, — топырится мелкий негодяй.
— Мика лежит в другом конце здания с дырой в голове. Так что то, что вы тут вдвоем нагадили, убирать придется тебе. А мы с доктором пока полюбуемся.
— Я пока в киоске пошарюсь, вижу, Сан Саныч не все собрал.
И действительно, Сан Саныч взял то, что он, не будучи медиком, считал нужным. Забрал, например, весь валидол — потому как любой советский человек точно знает, что лучшее средство «от сердца» именно валидол. А на самом деле этот чудо-препарат — банальные ментоловые таблетки. Рот, правда, освежают хорошо, но сердцу от них толку мало. А вот отличные противовоспалительные таблетки «найз» оставил на полке.
Нам-то они как раз пригодятся — у кого-нибудь заболят зубы, например. И что мне с ними, с зубами, делать? Мету все подчистую. И клизмы забрал, и перчатки. И презервативы туда же. И зубную пасту. Бедному вору всё впору.
Пользуюсь тем, что пацан, злобно сопя, все еще собирает раскиданное — отзваниваюсь родителям и сообщаю все, что рассказала Валентина. У них в деревне все тихо и спокойно. Но какие-то слухи и туда дошли, так что все настороже. А у местных стариков и так уже давно система сигнализации есть: как утром человек проснулся, так занавесочку отдергивает на окошке — и остальные видят, что все у него хорошо. Пока у всех все в порядке, вооружились кто чем смог. Отец везде с топором ходит.
Теперь звонок братцу. Братец съел все бутерброды, разгадывают с Мишкой старые кроссворды в старых журналах.
Им обещали помочь, но пока все без изменений. Бомжики старательно объели Гутковского, но он все же обернулся, хотя и непонятно, как ему без челюстей теперь кусаться. И вся эта гоп-компания разбрелась. Прозектор вернулся к моргу и теперь стоит в простенке — стрельнуть в него никак не получается, руку так не вывернуть. Пытались приманить — не хочет двигаться. То ли остыл и «уснул», то ли понимает, что по нему будут стрелять. Вот и стоит как часовой, только кусок плеча и виден. Решили дождаться следующего утра, чтоб, гад, ночью остыл как следует и, если выйдет к окну… Все-таки пара патронов у них есть.
Сверху спускается процессия — Краса ведет двух стрелков и двух грузчиков за едой в детсаде. Там ее немного, еды, — обычно завозили не больше чем на два дня, да и дети по аппетитам не слоны, но зато вся пища очень качественная. Ага, так я и поверил! Для навороченных родителей качественная еда — это то, что дорого стоит и роскошно упаковано. Ну и, конечно, чтоб в Европе это было принято есть. В итоге кормят
