Все кучей провожают нас до Гауптвахты. Заходим втроем получить напутственные ЦУ от Овчинникова. Седовласый мэтр все еще сидит здесь, но выглядит нелепо, как новогодняя елка в мае. Зато какой-то парень в инвалидной коляске активно переговаривается по двум телефонам. Слушаю вполуха: по разговорам судя, парня посадили для установки связи с теми, кто тоже удержал территорию. Проскакивает фраза, что водоканал функционирует и потерь практически не понес… Безвкусная девчонка печатает довольно споро. Две тетки — в том числе та, полная, — считают что-то самозабвенно. Овчинников отрывается от разговора с какой-то женщиной восточной внешности, глядит на нас и вынимает прозрачный файлик, в который засунуто четыре десятка красных и зеленых военных билетов, еще какие-то удостоверения и сложенный вчетверо лист с синей печатью, пробившейся сквозь бумагу.
— Вот, подпишите расписку в том, что вам выдан список сотрудников ВИМАИиВС на получение оружия. Кроме указанных в списке военнообязанных даны: двадцать восемь военных билетов рядового состава и семнадцать — офицерских, а также удостоверения военных пенсионеров. Оружие, чувствую, нужно будет кровь из носу. Кусаного одного застрелили в Зотовом карантине — обратился. Второго такого же стреножили и заперли пока там. Как вы рассказывали, по той же схеме: пока не умер, повязали по рукам, ногам, зубам. Надо будет показать всем, чтоб не так шугались потом. А новых кусаных уже шестеро набралось, Да один из них буйный — орал и дрался… Так что оружие… И боеприпасы, конечно. Пусть устарелое, хоть какое. Иначе нам придется тут из мушкетов палить…
— А из тех, кто был в общем карантине?
— Там пока тихо. Но не спит никто, конечно. И сами, и соседи не дают. Хуже то, что уже приблудный мертвяк к Иоанновским воротам пришел. Правда, не самостоятельно — за раненым шел, по крови. Охранники аж дюжину патронов сожгли от испуга, пока свалили. С таким расходом боеприпасов недалеко уйдем. Ну давайте отправляйтесь. Удачи, и очень ждем обратно!
Берем бумажонки, удостоверения, выкатываемся.
Вышедший с нами парень с двустволкой отпирает ворота на пристань. Впереди до середины Невы ледяное поле, дальше чистая вода темно-серого цвета. Недалеко от пристани стоит невзрачная штуковина — очень похоже на «газель», вместо колес поставленную на резиновую подушку и со здоровенным винтом в кожухе на корме.
— Идти можно спокойно — тут лед крепкий. Но прощаться лучше здесь. Если все будет в порядке, завтра вернемся.
Жмем друг другу руки и расходимся — группа к судну на воздушной подушке «Хивус», остальные в крепость.
Внутри «Хивус» не блещет космическим дизайном. Спрашиваю: почему?
Все эмчеэсовцы дружно удивляются: так это и есть «газель». И мотор, и салон. Потому и похоже. Но при этом штука надежная и ломаться в ней нечему. Ну почти.
Получаем всем сестрам по серьгам — водителю его сослуживцы вручают пластиковую коробку с пятью венскими сосисками, присыпанными укропом, и кулек с сухариками (узнаю Дарьино производство).
— Это тебе от хозяйки разведроты, чтоб в дороге не заснул, — ржет тот, кто вручил кулек.
А нам вручают спасательные жилеты с кучей тесемок. Неприметно сидящий тут же майор уже в жилете. Между колен держит винтовку-самозарядку. Очень знакомые контуры, но какая-то странная.
Видит мой взгляд, поясняет:
— Знаете такую винтовку СВТ?
— Конечно, знаю.
— А это карабин, так сказать, сыночек СВТ.
Ну точно, сейчас узнал — коротышка СВТ. И прицел какой-то куцый поставлен — вроде как снайперский, но куда короче, чем у Ильяса. Да, диковинного оружия я за эти пару дней насмотрелся…
Пока водитель уписывает сосиски, разбираемся в тесемках, и я кое-как напяливаю жилет на себя. А потом снимаю, потому что неудобно.
— Как быстро кончается все прекрасное, — философски замечает водила, отставляя в сторону пустой контейнер с сиротливой веточкой укропа, и у нас за спиной взвывает винт.
Эта резиновая галоша идет на удивление ровно и быстро.
Глянув на Петропавловку, вижу, что промежуток между Алексеевским равелином и бастионом Трубецкого уже плотно забран ровным забором. Киваю Николаичу.
— Мастерски сделано, — соглашается он. — А въезд туда прикрыли просто загляденье — еще и ворота сообразили там поставить новые.
Галоша тем временем развивает приличную скорость и несется просто с песней.
— Мы не плаваем, — говорит водитель, — мы летаем! Но очень низенько, как крокодилы!
И начинает хрустеть сухарями.
— Командование сообщило, что мы пока поработаем с вашей крепостью. Остальной состав МЧС «Кроншпиц» с семьями перебазировался на базу в Красной Горке. На Васильевском зомби толпами уже ходят и в расположение полезли. Так что «Кроншпиц» пока на консервации.
— А как с топливом разобрались?
— Этот жох Пал Ильич девчонкам на бензозаправке, что у вас там рядом, отвез гарантийное письмо от заповедника. И закачал полную бочку бензина. Бочка — ужас на колесах, но не течет, что удивительно. Так что около шестисот литров. А потом еще такую же цистерну где-то с задворков привез, та еще страшнее с виду. Взял тонну солярки.
— Я так думаю, что девчонкам больше понравилось, что бензозаправку Михайлов взялся охранять с шестью своими орлами. Это на девушек больше повлияло, а то там уже беспредел творился. Их уже грабили сегодня. У Михайлова с какими-то бычарами, которые там взялись банковать, чуть до перестрелки не дошло. Но он еще в Артиллерийский звякнул, оттуда публика приперлась аж с двумя РПК. Бычары зассали и сдриснули… извините, доктор, вырвалось… То, что РПК нерабочие, издалека-то не видно.
— Интересно, завтра поток машин не уменьшится?
— Если с такой интенсивностью бежать будут, через пару дней тут и машин не останется.
— Оно и к лучшему. С пробками никуда не доедешь. И все ж нервные да борзые.
— А в Москве на выездах оружие стали раздавать — СКС и АК. И по сто двадцать патронов.
— Да, я от АК не отказался б.
— Лучше что полегче. Вон такую балалайку, как у доктора. Еще и струны натянуть можно. Пострелял — песни попел.
— Кстати, Николаич, насчет пострелял. Дали б вы патронов, что ли.
— А, ну да, конечно.
Николаич достает пачку патронов. Кто-то ловкий упаковал в бумажонку с рекламой своей фирмы две стандартные пачки патронов. Типа уже не боевые, а охотничьи… Протягивает мне. Снаряжаю магазин, еще десяток темно-медных прячу в карман.
Галоша все так же ровно и стремительно несется по поверхности воды. Километров пятьдесят в час, пожалуй. Надо бы внимательно смотреть по сторонам, запоминать, прикидывать… Но это очень тяжело. Видно, что в городе много света — и фонари, и окна, и подсветка некоторых зданий, фары машин и красные стопы. Но кое-где горит и огонь — дымных хвостов в небе добавилось. И это очень непривычно. Город вроде с виду жив, а мы знаем, что он уже умер. Или умрет скоро. И мы не можем ничего сделать… Но пока где-то работает автоматика, где-то еще работают на постах живые люди — и внешне, с воды, все отлично.
Разговоры стихают. Водитель хрустит сухариками, свистит винт сзади, урчит мотор и шлепает вода под днищем…
От поездки остается странное впечатление — вроде как на маршрутке прокатились, но очень стремительно, без лихих виражей и резких торможений. Остается по праву руку Кроншлот. Впереди торчит Чумной форт. Видны корабли в гавани. Но «Хивус» идет не туда, куда обычно прибывали суда с экскурсиями, а куда-то вбок. Отмечаю про себя, что по льду он прет не хуже, чем по воде. Правда, сейчас нет волн.
Места совершенно нежилые. Какие-то ангары, склады, заборы. Непарадная часть Кронштадта. Не был тут ни разу. Да и не пустили бы, наверное. Вон тут как все перегорожено.
Агрегат встает окончательно. Включается свет в салоне.
— Должны тут встречать, договаривались, — поворачивается к нам водитель.
