проще, разные виды паразитирования — одним нужно, чтоб хозяин выжил, другим это по барабану. Соответственно разные паразиты по-разному себя и ведут в гостях.
— А в хирургии когда опарышей медики используют?
— Это делают при пересадке кожи, особенно на обожженных участках тела, когда отмершие ткани препятствуют приживлению трансплантата. Ну и в ряде случаев, когда инструментальная обработка раны опасна — как у японца этого.
— Раненому-то небось противно?
— Ну как я от коллег слыхал, которые воевали и таковое видали своеглазно, личинки жрут первоочередно мертвую ткань и потому особого беспокойства раненым не причиняют, пациенты жаловались, что щекотно или чешется. А вот когда личинки смолотят все мертвое и начинают пытаться жрать «живое мясо», тут жалобы другие: больно, дергает или режет. Андрей, так?
— Не знаю. Плохо помню. Щекотали — да, было вроде.
— Ладно вам, а? Похоже, у нас такого не будет. Доктор есть свойский — без опарышей обойдемся.
— Вот никак не пойму, ты же рыбак заядлый — руками этих опарышей перешшупал сотни. А тут тебя вон как корчит.
— Так ужинать же будем!
— Тут такой нюанс — мы ж невероятно цыфилизованны. У нас такого быть физисески не могет. Как же ж, опарыши! Ужасти ужасные! — фыркает сердито Ильяс.
— Вот-вот! Потом попадает такой пациент или, не дай бог, боевые действия — молодежь в ужасе и либо корячится сама, либо, если рядом есть старшие, оказывается, что старшие с таковым сталкивались, только рассказывать неудобно было… Самое грустное, в Великую Отечественную ровно та же хрень была. Учили одному, а получилось совсем другое — от отношения к медперсоналу солдат противника до использования подручных средств.
— А я в Инете читал, что скоро бы и опарыши не понадобились — вещество под названием сератицин синтезирует обыкновенный опарыш. Исследование показало, что сератицин эффективен против двенадцати штаммов одной из самых устойчивых к антибиотикам бактерии — метициллин-резистентного золотистого стафилококка. Ученые напоминают, что еще на заре медицины опарыши применялись для лечения ран. В ближайшее время исследование продолжится, вполне возможно, что в скором будущем продукт жизнедеятельности опарышей можно будет приобрести в виде мази или таблетки.
— О, память! Мне б такую…
Саша смущается…
— Доктор, как думаешь, мясо лучше сохранится с опарышами или нет? — Вовка прост, как винтовка- трехлинейка, и, как я успел убедиться, сугубый практик во всем. — Обычно свежак в крапиву заворачивают, чтобы оно не протухло, а если такая «потемкинская» тема начнется, может, оно еще лучше сохранится? Тухлятину съедят, а чистенькое останется.
— Ну вообще-то по аналогии — да. Они ж жрут что подтухло с большим аппетитом.
— Тьфу ты! Вы потом морально это мясо есть сможете?
— Да вообще-то жрали. Доводилось. Как сказал приятель-грузин: «Не тот червь, что ты ешь, а тот — который тебя ест!» Нормально, обмываешь, обрабатываешь уксусом и горчицей — и ниче так. Если жрать охота, а взять негде. Правда, контингент был — кто и воевавший, а кто просто служивший…
— Ирландцы вообще тухлое мясо жрут, как и наши северяне — ферментная система у них слабая. Еще и гордятся своим ирландским рагу из тухлятины.
— Смех смехом, а жрать захочешь — и не такое съешь. Чтобы это понять, нужно поголодать. Не дома возле холодильника, а серьезно, по-настоящему денька два-три. Тогда и китайцы становятся понятны, когда они жрут все, что шевелится или уже отшевелилось. Эй-эй! Это мой затвор, куда потянул! Твой вот лежит!
— Не сползайте с темы. Меня этот вопрос в принципе интересует, с высоты, так сказать, вучености. Опарыши — это же не трихинеллез, мясо очистить не особо сложно, но вот как оно при этом сохраняется? Вот это вопрос.
— Ну как мне говорили умные люди, главное — яиц мушиных не нажраться. А опарышей-то частенько жрут, особенно рыбаки на рыбалке да по пьяни… Насчет мяса — тут, боюсь, только экспериментальным путем.
— А что мешает его засолить? — Начитанный все же человек Саша. Кто ж еще сейчас про солонину-то помнит?
— Ты когда-нибудь засолкой мяса занимался? И потом его ел?
— Нет.
— То-то и оно. Свеженина против солонины… Сравнения нет. Никакого, ни разу.
— Вряд ли доктор здесь поможет… Один известный доктор своим новаторством довел команду не менее известного броненосца до бунта… «Мясо вполне пригодно для пищи. Да оно само за борт лезет!» — цитирую из Сергея Эйзенштейна «Броненосец „Потемкин“». — Ну не поняли тогда матросы, что такое «макароны по- флотски»… Вы будете смеяться, но опарыши на мясе действительно не являются препятствием для использования его в пищу. Это я вам точно говорю, мне камарат рассказывал, а он ветеринарно-санитарный эксперт был. Надо смыть опарыши водой, сварить мясо — и всех дел.
— Эх, не было нас на «Потемкине»… Глядишь, история по-другому бы пошла…
— Сильно же вы оголодали, — это Дарья входит и в комнату, и в разговор, — о такой дряни заговорили. Оружие почистили? Давайте ужинать!
— Что сегодня на ужин?
— Тушеная медвежатина в специях. На всякий случай тушила пять часов. Немного рыбкой попахивает, но мягчайшая — и свежая, без всех этих ваших гадостей.
Перед началом трапезы Николаич разливает водку, пользуясь своей чаркой — я ее раньше видел, но теперь вблизи замечаю, что она серебряная и вроде старинная.
— Николаич, а что это за чарка?
— Копия чарки для раздачи винной порции на флоте в царское еще время.
— А покажите поближе?
Тут уже все заинтересовались, стали смотреть.
— Одна сотая часть ведра, — читает Ильяс. — Это сколько? Сто грамм, похоже?
— Сто двадцать три.
— Старинная!
— Нет, к сожалению. Это один из мастеров местных делает — из Монетного. Реплика, называется. Но мне все равно нравится.
— Да, красиво.
— Давайте выпьем. Тяжелый был день. Давайте выпьем за живых, чтоб нас побольше осталось!
Выпиваем. Надо бы водку получше охладить, нельзя сказать, что теплая, но похолоднее бы хотелось.
А мясо в самый раз получилось. Рыбного запаха практически не чувствуется, хотя он должен бы быть, но специи Дарья умело применяет.
— А похоже на медвежатину.
— И на китятину.
— Так это и есть медвежатина!
— Так белая все же…
Заканчивается трапеза кофеем из каких-то эрзацев и потому без кофеина.
— Надо бы овощей раздобыть, — говорит Дарья, после того как ее многоголосо отблагодарили за ужин.
— Тут рынок поблизости был. Там должны быть и овощи, и фрукты.
— Померзли, наверное.
— Не должны бы. Морозов сильных не было. Другое дело, там ведь, похоже, все продавцы с покупателями остались?
— Скорее всего, да. И лучше бы туда на броне добираться. Как там у артиллерийских с бээрдэмами? Что слышно?
