также заявила, под протокол, что она ваша жена. Это так?
— Это так, — кивнул я, как китайский болванчик.
— Замечательно, Георгий. Так сколько же у вас на самом деле жен? — Чувствовалось, что этот вопрос ей интересен не только по долгу службы.
— Одиннадцать. До развода было тринадцать. Вас это шокирует?
— Отнюдь; меня мало что может шокировать, — заявила Бригитта.
— Ах да, простите. Совсем забыл, что вы из Штази.
— Именно, — усмехнулась она плотоядно.
— Многоженство здесь под запретом закона? — спросил я с некоторым внутренним трепетом; а вдруг за это срок положен? Как в Эрэфии,[15] к примеру.
— Нет-нет, — успокоила она меня, — здесь закон это никак не регламентирует. По крайней мере, на орденской территории. Да и в Евросоюзе тоже. За другие земли не поручусь. Не знаю просто. Если вы не будете устраивать замок Синей Бороды,[16] то претензий к вам не будет.
Фрау сверхштатный следователь нахмурила лоб, явно затевая что-то нехорошее в отношении меня, но потом, как бы одумавшись, спросила:
— Вопрос только для прояснения ситуации: вы — мусульманин?
— Нет. Но если вам так необходима моя религиозная принадлежность, то считайте меня мормоном.[17] Хотя сами мормоны, наверное, будут считать меня еретиком. Если же иметь в виду не сами мои религиозные предпочтения, а только факт наличия у меня гарема, то вы уже сказали, что ЗДЕСЬ каждый имеет второй шанс.
На этот раз шутка юмора проскочила безупречно. Фрау сверхштатный следователь улыбнулась, и не только губами, но и глазами.
— Вы доктор чего? — неожиданно поинтересовалась она.
— Политологии и философии, — удовлетворил я ее любопытство.
— Похоже, — усмехнулась она вновь. — В связи с этим я считаю преждевременным вникать в такие высокие эмпиреи, как религия и философия. Просто вернемся к нашим баранам.
Последнюю фразу она произнесла на старофранцузском языке. Начитанные в Штази были сотрудники. Рабле читали. Возможно, даже в подлиннике.
Фрау Ширмер вынула из ящика стола винтажную хрустальную пепельницу ручной огранки — такие в советское время стояли на столах хороших ресторанов — и утвердила ее между нами.
— Если хотите курить, — предложила, — курите.
И сама достала из небольшой сумочки, почти ридикюля, которая все это время стояла на столе под ее левой рукой, пачку тонких длинных сигарет «Vogue» с ментолом. Такие в народе называют «метр куришь — два бросай». И охота ей бумагу курить вместо табака?
Я также вынул свою «Конкисту».
Дал прикурить следователю от дешевой китайской зажигалки и прикурил сам.
Секунд тридцать мы совместно наслаждались первыми затяжками, искоса поглядывая друг на друга. Потом Бригитта продолжила допрос, не прерывая процесс курения:
— Итак, вы прибыли сюда вместе с тринадцатью девочками, которых позиционируете как своих жен. Так?
— Нет, не так, — возразил я. — Мы всем коллективом ехали выступать на корпоративное VIP-пати под Москвой в крупную майнинговую компанию.[18] И вместо этого очутились ЗДЕСЬ. Так что нас сюда забросили без нашего желания. И без права возврата домой. Мы в этот мир не стремились.
— Вы усматриваете в этом чью-то злую волю? — спросила Бригитта участливо.
— Нет. По прошествии некоторого времени и внимательно обдумав всю ситуацию, я нахожу в этом только идиотское совпадение обстоятельств и преступную халатность персонала у Ворот с ТОЙ стороны ленточки.
— А зачем тогда вы подняли скандал на российской базе? — Зрачки миссис Ширмер заметно сузились.
Я честно ответил:
— Хотел, чтобы нас вернули назад. Не верил я в систему «Ниппель».
— Какую систему? — переспросила следователь, слегка склонив голову к плечу.
— «Ниппель», — повторил я для нее.
— А-а-а… — Ширмер явно догадалась или вспомнила что-то, подняла брови и уточнила: — В смысле: туда — дуй, оттуда…
— Именно, — улыбнулся я, торопливо ее перебив.
На что Бригитта ухмыльнулась, да так, что с виду не понять — осуждающе это она или поощрительно. Но мне почему-то совсем не хотелось слышать из ее уст русский мат. Хотя я и понимал, что по роду своей прежней службы она его знает очень хорошо. Возможно, даже лучше меня.
— Потом вы устроили флеш-моб у фонтана, поставив этим на уши всю русскую Базу…
Я не дал ей договорить.
— Это было уже средство давления на руководство Ордена, чтобы они компенсировали наши материальные потери от нерадивости их персонала. Акция отчаяния, если хотите.
— И она удалась вам?
— Процентов на семьдесят.
— Почему так? — искренне удивилась Ширмер.
— Потому, что я предпочел бы вернуться обратно. В цивилизацию. Мне не хватает Интернета. У меня тут сенсорный голод. И прогрессирующая паранойя, которая, к сожалению, сбывается.
— Поэтому вы затеяли военную подготовку ваших девочек?
— Да. Тут опасный мир, и один я не смогу всех защитить. А правоохранительных органов тут нет даже в зачатке.
— В этом вы правы, хотя именно такой бардак меня тут и кормит, — улыбнулась Ширмер одними уголками губ чему-то своему, возможно приятному. — Иначе меня бы давно задвинули в угол молодые да ранние.
— К примеру, такие особи, как лейтенант Робинзон? — съехидничал я.
— И типа ее тоже, — ровно ответила фрау сверхштатный следователь.
— У вас ко мне все вопросы, фрау фюрерин?[19] — понадеялся я на окончание встречи.
— А вы, оказывается, тонкий льстец. — Бригитта погрозила мне пальчиком.
— Стараемся, — изобразил я из себя начинающего интригана.
— Каковы ваши планы на будущее? — Взгляд ее снова стал пристальным.
— Если бы мой ночной колпак знал о них, я бы его сжег, — сказал, как отрезал. Жестко и с намеком на то, что делиться своими планами не буду даже с ней. А уж из кого эта цитата, пусть сама разыскивает. Вон какая образованная.
— Блестяще! — Бригитта даже захлопала в ладоши. — Вы были бы прекрасным сотрудником Штази. Вам не предлагали работать в КГБ?
— Нет. Я служил в конкурирующей конторе, — сложил я руки на груди, как бы отстраняясь жестом.
— Какой, если не секрет? — настаивала фрау сверхштатный следователь.
— Никакого секрета, все подписки давно протухли по времени. Разведка Военно-морского флота СССР, — выдал я военную тайну, за которую пятнадцать лет назад давал несколько подписок о молчании и неразглашении, под страхом неминуемого уголовного наказания на много-много лет в местах «не столь отдаленных».
— Забавно. — Глаза Ширмер округлились. — А то я все тужусь понять, откуда у вас эта симпатичная наглость? А вы — кригсмарине.[20] Тогда все встает на свои места. И кто вы по званию — лейтенант или боцманмат?[21]
— Нет, просто маат,[22] если по-вашему. Это была служба по призыву, — утолил я ее любопытство и поменял тему. — Простите, Бригитта, но вы так интересуетесь моим
