неторопливо, но все равно доставил меня в управление за полчаса до назначенного капитаном времени.
Получилось и кофе выпить, и заскочить в оружейную комнату, забрать у заспанного сержанта оброненный в доме-музее Дэвида Волина табельный револьвер. Расписался за него и дюжину патронов, зарядил, сунул во второй карман.
Охлопал пиджак — нормально.
Вот только на сей раз привычная тяжесть оружия нисколько не успокаивала. Что есть оно, что нет — никакой разницы. Нервы.
Когда поднялся в кабинет, Яна там еще не было. Уселся за стол, позвонил Томасу Соркину, вновь тишина. Задумался, не попросить ли об услуге Алекса Брига, но тут в приоткрывшуюся дверь заглянул Навин.
— К капитану! — позвал он меня.
Я вышел в коридор и сразу обратил внимание на черную кожаную перчатку коллеги. Одну черную перчатку, только на правой руке.
— Теперь так модно, да? — пошутил, шагая к лестнице.
— Ха-ха, — обернулся Ян. — Очень смешно!
— Так и вид у тебя весьма… своеобразный, — ухмыльнулся я. — Тебе никто не говорил, что черная кожа и розовый шелк несколько не сочетаются друг с другом?
— Не менять же теперь сорочку! — фыркнул Ян. — Знал бы ты, какой гадостью мне руку мажут, сейчас бы не издевался!
— А две перчатки надевать не пробовал? — Мне нечасто выпадал повод залезть напарнику под кожу, и упускать такую возможность не собирался.
— И так ладонь потеет.
— А тебе не кажется, что белая замша была бы более уместна?
Ян резко остановился, глянул на меня исподлобья и вдруг прищелкнул пальцами.
— Отличная идея, Виктор! Ex ore parvulorum veritas! — воскликнул он. — Вижу, в тебе все же теплится чувство прекрасного!
— Это была шутка.
— Нет, ты и вправду безнадежен! — Навин достал записную книжку и прямо на ходу сделал в ней какую-то пометку. — Обязательно озадачу своего портного.
— Так у тебя это надолго? — удивился я.
— Восстановление кожи займет какое-то время. Месяц, может — два.
Тут мы прошли в приемную капитана, и секретарша указала пальцем с ярко-красным ногтем на дверь.
— Инспектор Крамер уже там, — сообщила она и обворожительно улыбнулась: — Виктор, тебя просили зайти без промедления, а вот вы, странный незнакомец, в списке приглашенных не значитесь.
— Оставь свои шуточки, Белла! — поморщился Навин. — Меня тоже вызывали!
— Вызывали инспектора Крамера, комиссаров Грая и Навина, — на полном серьезе выдала дамочка. — И поскольку наш милашка Ян никогда бы не надел столь безвкусной черной и страшной перчатки, совершенно точно вы — не он. Что вы с ним сделали?
— Да вы все сегодня просто фонтанируете юмором! — взорвался Навин и решительно распахнул дверь.
Я снял шляпу и вслед за ним сунулся в кабинет.
Шеф явно пребывал не в самом лучшем расположении духа и сейчас даже больше обычного походил на раздраженного всем и вся моржа. Он с хмурым видом вертел в руках карандаш, и, судя по валявшимся на столе обломкам, уже не первый.
— Вот что случается, когда отступаешь от правил! — продолжил выговаривать он инспектору Крамеру, не обратив на наше с Яном появление никакого внимания. — Стоит только сделать кому-то поблажку, и тебя немедленно назначают крайним! Буквально садятся на шею и начинают погонять!
— Мы что-то пропустили? — с невозмутимым видом поинтересовался Ян.
— Романа Волина выпустили под залог! Его адвокаты, как падальщики! И глазом не успел моргнуть, как они слетелись со всех сторон! Грозятся подать иск, кричат на каждом углу, что у нас не было причин задерживать столь уважаемого человека!
— Уважаемого! — с отвращением пробурчал я себе под нос, но шеф услышал.
— Даже не приближайся к нему, Виктор! — ткнул он в меня обломком с хрустом приказавшего долго жить карандаша. — Его телохранители опровергают свои показания и утверждают, что их вынудили дать их под угрозой насилия!
— И что теперь будет?
— Улики против Волина у нас исключительно косвенные, а он отрицает какую-либо связь с этим делом. У него даже хватило наглости утверждать, что его заманили в Осень обманом и ноги его здесь больше не будет!
— Но на основании этих улик мы обезвредили банду Малоя! — напомнил Ян.
— Адвокаты заявляют, что это простое совпадение, — шумно вздохнул капитан и махнул рукой. — В общем, так! Мы прекращаем расследование в отношении Волина, а он не станет выдвигать против полицейского управления встречный иск. Его телохранителям предъявят обвинение в хулиганстве.
— Вышел сухим из воды? — скрипнул я зубами. Возникло желание отыскать паршивца и вышибить ему мозги, но пришлось выкинуть эту блажь из головы.
Одно дело расстрелять гангстера, готового развязать войну банд, и совсем другое — убить по одному лишь подозрению. И подозрению шаткому. Меня не оставляло ощущение, будто во всей этой истории мы не принимаем в расчет какой-то важный фактор.
Например, у кого последняя часть излучателя?
Кому ее передал отец?
И зачем он вообще затеял эту странную игру?
— Улик против Волина нет, — напомнил шеф и повторил: — Даже не приближайся к нему, понял?
— Понял, — буркнул я. — Может, и установку ему вернуть?
Капитан взял новый карандаш, задумчиво посмотрел на него и отложил в сторону.
— С установкой все непросто. — И шеф вновь вздохнул. — Она была уничтожена при бандитском нападении, и городу еще предстоит компенсировать дому-музею понесенный материальный ущерб.
— А на деле? — поинтересовался Навин.
— Принято решение переправить ее и все пять частей излучателя в Святой Кейн. Сегодня. Сейчас. Специальный дивизион обеспечивает доставку груза на вокзал, инспектор Крамер со своими людьми контролирует ее в поезде. — Шеф выставил к потолку указательный палец. — Это не обсуждается, решение принималось не мной. Ясно?
— Ясно, — вздохнул я.
— Исполняйте, — глянув на часы, распорядился капитан и вдруг попросил: — Виктор, останься.
Навин и Крамер покинули кабинет, а я забеспокоился:
— Что-то случилось?
— Ты ведь знаешь, что на место начальника специального дивизиона рассматривались кандидатуры твоя и Яна? — неожиданно спросил шеф.
— Ну и?
— Принято решение о назначении Навина, — заявил капитан. — Хочешь узнать почему?
Я внутренне поежился, подозревая, что вопрос задан вовсе неспроста и выслушать вердикт мне придется в любом случае.
— И почему же?
— Ничего личного. — Шеф откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул. — Но при расследовании этого дела было установлено, что человеком, причастным к смерти профессора Шмидта и похищению излучателя, был твой отец, Марк Наговски.
Вот спасибо тебе, папа!
Я подумал, стоит ли разыгрывать удивление, решил не унижаться и через силу заставил себя
