был совсем молод и не успел посмотреть мир. Я еще добавил про разные харазские достопримечательности. Время проходило приятно и в приятной прохладе, но сколько ни тяни, а идти-то надо.
Харчевня, которую мне рекомендовали, была по дороге к улице Волжской. Но, пока я дошел, пот лил с меня градом и пить хотелось со страшной силой. Я заказал холодный свекольник, гречневую кашу с молоком и двойную против обычной порцию морса. Выбрал все это я, исходя из температурных условий. Все пошло на ура, но вскоре стало неприятно печь в желудке. В итоге последний участок пути я страдал не только от жары, но и от изжоги. Не то там кухня была такая, не то так желудок отреагировал на холодную еду. Правда, по Волжской идти было полегче из-за того, что улицу в свое время хорошо озеленили.
В погребальной конторе «Безенчук» мне обрадовались. Что навело на мысль, что с клиентами у них не так густо. Название же навело на мысль про одного литературного героя, тоже гробовых дел мастера. Но тут все не столь однозначно. В Самарской губернии до Переноса был поселок Безенчук, район с таким же названием и небольшая речка, впадавшая в Волгу ниже Самары.
Район и поселок остались где-то в иных отделах мироздания, а вот речка слилась с местной Иден, оттого сильно увеличилась. Ландшафт получился тоже гибридный, но, слава богам, Дурных болот не образовалось. Называли ее пришлые и аборигены, кому как хотелось. Аборигены чаще по-старому, потому что на языке местных кочевников «Иден» означало «Молодая луна», а «Безенчук» не означало ничего. Рыбная ловля там считалась весьма хорошей, хотя и похуже, чем в Кинеле. Но не в пример безопаснее.
Труженики конторы сказали мне, что крест у них есть и они его могут установить тогда, когда мне удобнее, хоть завтра. Мне только нужно назвать, где могила, и дать образец надписи на кресте, то есть кто там покоится и что я еще пожелаю написать – выражение из христианской священной книги, например. Вообще я сам собирался купить краски и кисти и подновить буквы и оградку облагородить, но коль ребята тут такие шустрые, может, им это поручить? Цены, судя по прейскуранту на стене, здесь куда меньше тверских. Так и решил. Ребята приняли у меня заказ на крест (надпись на нем я делать не стал, памятуя бабушкины слова) и подновление краски. Поскольку я не знал, на каких линиях произведены захоронения, а ориентировался на глаз, то договорились, что встретимся завтра в десять у ворот кладбища. Я покажу, где нужно, и могу проконтролировать исполнение заказа. Я подписал договор, оставил им аванс и, попрощавшись, вышел. Теперь куда б деться при такой жаре? Будь прохладнее, можно было б погулять по улицам, ведь всюду есть что вспомнить.
Оттого я зашел во двор пятого дома, устроился на скамейке в тени и предался созерцанию и раздумьям. С самим двором пятого дома в моей жизни ничего не связано (забегал сюда несколько раз во время игр), поэтому я смотрел на кота, пытавшегося поймать голубей, на игры стайки ребятишек, на густо засаженные цветами клумбы… Да и самому было что вспомнить.
Так шло время. Прогудел гудок завода (это значит, что уже пять), вскоре стали появляться люди, идущие с работы. Пора и мне идти. Желудок чуть притих, но удовольствие от сегодняшнего дня он мне уже испортил. Есть еще место, где я могу поужинать, но вдруг там окажется тоже нечто снова непереносимое для желудка? Оттого я решил повторить самарский опыт с ужином, купив молока и нечто печеное, и поесть в номере. Вообще с четырех до шести в самарском климате самое пекло бывает. Может зайти в этот самый «Уютный уголок», вдруг там есть веранда, где тень и прохлада?
Пошел туда. Веранда там была, но там уже сидело много народа, громкое веселье, табачный дым коромыслом… Ну его, пойду лучше за молоком и пирожками… Молока купил целый литр, решив, что хуже не будет. Если до утра не скиснет, то попью чаю с молоком – неплохое средство при разных желудочных неприятностях. А скиснет – невелика потеря. Пирожков тоже купил с запасом, аж десяток. С капустой и яйцом пойдут на съедение сейчас, а с вареньем на утро. Что безопаснее при хранении – надо есть во вторую очередь.
Пришел в гостиницу, почистил обувь и одежду, умылся и сел есть. На часах было семь. Для ужина нормально, но вечера еще много. Поскольку перлы из жизни попаданцев я оставил Семену, то пришлось читать руководства по маузерам. К темноте они уже так надоели, что за наставление по гранатам браться не хотелось. Инженеры из соседней комнаты пока не возвращались. Не то еще не все смонтировали, не то на веранде «Уютного уголка» отдыхают.
Молоко вышло все, проблема с прокисанием решена окончательно и бесповоротно. Желудок успокоился и на пирожки реагировал вяло.
Пора спать. Револьвер на столик, часы тоже, кольт под подушку, сторожки на окно и дверь, одежду в шкаф, а сам под простыню. И пусть приснится мне нечто приятное вроде купающихся девушек или восточного базара…
Мечты, мечты… А вышло совсем по-другому. Вообще из ряда вон выходящий сон.
Я был во тьме, и мне звучал голос:
– Третий. Третий! Я не вижу тебя, но ощущаю твое движение по Итилю. Отступись, третий. Что тебе до Закатной Пущи. Что тебе до изнанки планов власть имущих, которые делят власть и золото на берегах Итиля. Отступись. Ты ничем не обязан пославшим тебя. Они тоже отступятся или найдут себе другое орудие. Тебя никто не упрекнет, даже ты сам. Отступись. Я смогу вознаградить тебя за этот шаг назад. И не только золотом или Силою. Твои родители умерли уже давно, и я не смогу воскресить их. Но твою дочь – смогу. Это нелегко, но я смогу. Вернись обратно. Петля Судьбы не хуже петли палача.
Темнота на какой-то краткий миг расступилась, и я увидел Не-мертвого. Как будто сквозь толщу воды со дна реки. Скелет, обтянутый кожей. Глаза, светящиеся, как угли пекла. На голове герцогская корона. На шее тяжелая золотая цепь с магически активными включениями. Ветхая черная мантия. В руке сухая дубовая ветвь, только желуди на ней не обычные, а золотые.
И снова непроглядная тьма и глухой голос:
– Отступись.
Я открыл глаза. Пот буквально заливал меня. Так потеют только фанатики бани в парилке или эпилептики после припадка. Другая жидкость тоже рвалась покинуть меня. Я встал. Ноги подкашивались. Дошел до туалета, сделал свое дело, плеснул воды на лицо, затем отхлебнул воды из-под крана. Чуть отошел. Но сердце колотилось, как у затравленного зайца. Поковылял обратно, пройдя сквозь мощную волну перегара из соседней комнаты (вернулись-таки с «монтажа»). Расстегнул саквояж и влез во внутренний карман. Пальцы нащупали небольшой квадратный флакончик. Теперь десяток капель в стакан воды (спасибо, что здесь принято ставить графин с водой в комнату). Взболтал и выпил. Теперь можно надеяться, что сердце не сдаст. Подошел к окну, распахнул его. Вернулся к кровати и свалился на нее (прогнутая сетка лишь чуть-чуть не достала до пола).
Ритм сердца понемногу редел, уже не напоминая его ритм у ребенка или у кролика. Пот тоже высыхал под потоком ночной прохлады.
Нет, ну не верю я в то, что Не-мертвый так обращался ко мне! То есть если он сочтет нужным, то найдет и обратится, и гонца пришлет, да еще и гонца, который от старости не умрет, если с ответом задержка выйдет. Но не может существо такой силы уговаривать меня отступиться. Переговоры ведут близкие по силе противники.
Нет, это воображение разыгралось! Или это испытание со стороны наблюдающих за мной? А вот это более вероятно, чем Властелин Ужаса, обращающийся к какой-то мелкой сошке с предложением отступиться за чрезвычайную цену.
И ведь как точно нацелено – в самое сердце! Не властью, не Силой, ни толпой девственниц соблазняют, а именно тем, от чего сердце идет вразнос. Нет, любезные, еще раз такое ниспошлете про дочь – действительно отступлюсь!
Сердце стало биться редко – получилось сорок два в минуту. Наверное, многовато принял лекарства. Но кто ж знал – рекомендация по нему пять-десять капель, а я крупнее среднего больного.
Но все обошлось. Ритм увеличился и стабилизировался самостоятельно. Встал и выпил еще воды. Потом закрыл окно. Только простуды еще не хватало.
Но все-таки кое-что мешало признать сон простой игрой воображения или проверкой на лояльность. Две детали смотрелись подозрительно, ибо дублировались с прежними снами. Дубовая ветвь с желудями и зеркало ртути. Наверное, то, что я ощущал как взгляд из-под воды, – не вода, а ртуть в чаше для поиска удаленного предмета или человека. Два пересечения вещих снов. Если предположить, что во второй раз меня проверяли, то в первом-то случае – нет!
Игра воображения? Что-то повторяется эта игра. А когда сведения о чем-то повторяются, значит, так
