оно и есть. И еще – у врага может быть более хитрый план. Если у меня сдаст сердце от такого предложения, то и воскрешать никого не потребуется. Угроза уйдет сама.
Нет, не верю!
А с другой стороны – отчего выбран именно я? Не абориген, а пришлый, не фанатичный поклонник Светлой Четверки, не доктор магических наук, не потомок Арсина Бэраха? Отчего бы Светлой Четверке не стронуть с места трехсотлетнего (по слухам) Валера, чуть подлечив ему старые суставы и усилив его командой из подающих надежды его учеников? Они б ему чай кипятили, уставшие ноги массировали и заодно делу учились…
Или, коль нужны обязательно пришлые – то Сфинксов (пообещав в награду неограниченное количество пива)?
Но Светлые боги и их аватары не взялись за само собой разумеющиеся варианты, а взялись за меня. Значит, для чего-то нужен именно я, то бишь есть во мне нечто, которое видно им, а мне – нет. Но только что это?
Неужто правда то, что дядя как-то сболтнул про давнюю примесь эльфийской крови? Ага, аж два раза. Гляньте на меня – эльфа я напоминаю только ростом. А вот ушами – увы… И в лесу душа не поет и не чувствует себя дома. А неплохо бы, чтоб в нужный момент оказалось, что я – реинкарнация некоего великого эльфийского волшебника минувших времен, хе-хе…
Что-то тут не так, но что – никак не могу догадаться. Оттого, что непонятно, за что меня выбрали, – за что-то или оттого, что другого выбора не было.
Перевернул подушку, устроился поудобнее. Надо заснуть. Только вот незадача – захотелось невинный сон про девиц посмотреть, а получил кошмар. Чтоб сейчас пожелать, чтоб сон нормальным оказался? Так и заснул, не зная, что пожелать.
И приснилась мне кавалерия, грозно идущая в атаку по степи. Волны всадников прокатились через меня, совсем рядом, но не задевая. И смотрел я на это как-то снизу, словно лежал на земле. Кавалерия была какая-то давняя, регулярная, но с шашками. Не сегодняшние драгуны, которые вместо шашек тесаки таскают.
Должно быть, это дела давно минувших дней, вроде той самой Междоусобной войны. Тогда стороны кавалерией широко пользовались. Победившая сторона вообще две конные армии имела, в каждой по четыре кавалерийские дивизии. Огромные массы. Если сейчас в тверской армии всех драгун с «горгулий» согнать и на коней посадить, то едва наберется четверть этой конной армии.
Проснулся я в полвосьмого. Чувствовал себя вполне нормально, ни сердце, ни желудок не беспокоили. Вышел в коридор и узрел соседей – инженеров. Гульнули они вчера здорово и сейчас обсуждали животрепещущий вопрос: похмеляться или нет? Если похмелиться – на завод не допустят с соответствующими последствиями. Прощай тогда контракт. Не похмелишься – здравствуй, белая горячка.
Ага, трижды ха-ха. Нашли чего и когда пугаться.
Им до белой горячки еще дожить надо, а до того еще и пить бросить. Попробую-ка им предложить помощь. Не заработаю, так поехидничаю.
– Привет вам, соколы ясные! Что крылья-то приопустили, пригорюнившись? Аль вчера водку с пивом вкушали до состояния не летающего, а пресмыкающегося?
Инженер, что повыше ростом, ругнулся. Тот, что пониже, пробурчал нечто в смысле, что мне за дело до того.
– Да, в общем, никакого. У меня руки не дрожат, и изгнание с работы, ежели похмелюсь, мне не грозит. Могу и мимо пройти. А могу и помочь магической детоксикацией. Один день лечения и три приема снотворного средства на ночь. И даже на работу сегодня пойдете без последствий для контракта. Все это, естественно, при том условии, если опять гудеть не будете. И гудеть не надо с недельку.
– А почем?
Ага, пробрало.
– Десятка с носа. Марками не беру. Шелонгами тоже, ибо патриот (это я так просто, из противности).
Высокий опять ругнулся. Сосед сказал ему:
– Чего экономить-то? Похмелимся – контракт накроется, ибо выгонят. Потери значительно больше будут. Не похмелимся, терпеть будем – фиг знает что получится из монтажа. Замкнет цепь от ошибки – не рассчитаемся. Куда ни кинь – всюду клин. Да и не обеднеем-то…
– Ну тогда ты первый, а я посмотрю, может, соберусь…
Низенький нашарил кошелек, протянул мне стопку монет. Я отправил их в карман, спросил, сколько у них есть времени. Ответили, что приблизительно час есть. Я подвел его к кровати, уложил, сказал, что сейчас он заснет и будет спать минут двадцать. Потом пробужу и еще раз обработаю. Сегодня он будет больше обычного мочи выделять, так что пусть не пугается. И самое главное – ни капли спиртного. Неделю.
Далее я его усыпил и, не жалея Силы, обработал. Как проснется, поставит рекорд по отделению мочи.
Повернулся к высокому, который как раз наливал себе третий стакан воды.
– Дело твое, но лучше начинать сейчас. Если ты не поспишь эти двадцать минут, то придется обрабатывать тебя Силою сильнее. Это и неприятнее, и будет стоить не десять, а пятнадцать.
Высокий помянул демонов с демоновыми матерями и полез за кошельком. Это, конечно, не так ярко, как двоюродный дядя Алексей в борьбе с царицынскими торговцами, но мощно получилось.
Когда он тоже захрапел, я отыскал Татьяну Алексеевну и попросил ее согреть чайку. Пока вода грелась, завершил свой туалет. Когда инженеры проснулись, я сидел в их комнате за столом и допивал чай. Сахар у меня был свой, а заварку, грешен, у них позаимствовал.
– Ну что, соколики? Не дрожат уже крылья? Готовы взвиться орлами? Не тяжело ль дышать от удушения жабою?
– Да нет, ничего так. Все еще не прошло, но уже совсем по-другому. Почти что хорошо.
Это отвечал низенький, а высокий ставил в этот момент рекорд по мочеотделению.
По его возвращении я их еще раз обработал. Признался в похищении заварки, но они на это внимания не обратили, занятые срочными сборами на работу.
А не зря поработал: в дыхании мерзкий запах ушел, руки не дрожат, лица прояснились. Повторил насчет снотворного и даже начертал название на бумажке. И насчет воздержания повторил тоже.
За окном забибикала машина. Инженеры спешно заперли дверь и побежали к выходу. Довольный собой, я пошел заниматься своими делами. Но что-то мешало быть полностью довольным собой, какая-то мелочь диссонировала. Поразмыслив, я догадался, что именно меня раздражало. Разговаривал-то я с ними как ехидный старый дед или тесть, ехидно же выговаривающий непутевому зятю про его вчерашние непотребства, в пьяном виде совершенные. Угнетало не то, что как ехидный дед, а то, что как дед.
Револьвер с собою брать не стал, ограничившись кольтом и прицепив подсумок. С учетом вчерашней жары пыльник надевать не стал.
Прислушался к себе – хоть Силы и не жалел, щемящего ощущения пустоты в груди нет. Это хорошо. Но надо еще попробовать потратить и посмотреть на результат.
Ребята из «Безенчука» меня уже ждали возле ворот кладбища, подъехав на своем «полевичке» с прицепом. Я поздоровался с ними. Второй из них выскочил из кабины и побежал отпирать ворота.
Как только он вернулся, я вскочил на подножку с его стороны и стал показывать дорогу. Сначала мы подъехали к могилам родителей, и я показал фронт работ. Далее мы двинулись к бабушкиной могиле. Ребята стали собирать крест из деталей, а я решил сам извести траву на ней. Маг Огня на моем месте ее бы выжег до образования корки на земле. Без корки они считают работу халтурой. О чем существуют анекдоты в магической среде, посвященные приключениям магов Огня на кухне. У меня Стихия другая, и сейчас я ею воспользуюсь как косою. Что и проделал, выкосив траву вокруг холмика начисто, а на нем самом – на половину высоты. Крест уже был собран. Ребята воткнули его острием в землю и пошли за кувалдою. А зачем нам кувалда, есть для того Воздушный Молот. Раз, два, три – и крест вбит. «Безенчуки» аж обалдели, глядя на это. Но ненадолго. Далее они стали подновлять пирамидку, а я устроился в тени машины.
Вот теперь уже потеря чувствовалась, но несильно. Где-то минус десять процентов.
Закончив, ребята закрепили венок, и мы поехали к могилам родителей. Здесь уже траву косили они.
