У самых створок двери Сазан обернулся.
– И кстати, – добавил он, – за то время, пока я здесь торчу, я, кажется, слышал шум самолета два раза. Не знаю, как вы с такими оборотами еще на уборке кабинета не разорились. Я, конечно, не прочь поиграть своей головой, но играть головой из-за двух копеек – это, извините, не по адресу.
А ночью Валерия Нестеренко разбудил телефонный звонок.
– Это Миша Ивкин, – сообщила трубка.
– Слушай, парень, ты меня достал. Какого хрена я тебя вытащил из тачки…
– Валерий Игоревич, у папы инфаркт.
Сазан на мгновение прикрыл глаза.
– Я не врач, – услышал он свой голос, – у меня другая профессия.
– Валерий Игоревич, я сейчас в больнице. Голем меня выгоняет. Я вас прошу – пришлите своих людей.
– Тебе передали, что я утром сказал? Что я не рискую головой за минимальную заработную плату.
– Они убьют папу! – закричал мальчик. – Они все продались! Все! И Голем, и Глуза! Господи, ну если бы человек на дороге лежал и умирал, неужели бы вы к нему не подошли?
Сазан не знал, чем в конце концов достал его этот школьник. Наверное, детским «папа» вместо взрослого «отец». У Валерия Нестеренко никогда не было отца, и он не желал другим детям такого детства, как у него.
Впрочем, в глубине души Сазан не мог не подумать и еще об одной вещи. Несоответствие между масштабами происходящих на аэродроме разборок и жалкими крохами, которые он приносил как предприятие, слишком бросалось в глаза. Стало быть, была тут какая-то кормушка, которую Сазан пока не разглядел и которая могла бы и ему пригодиться?
– В какой больнице лежит отец? – спросил Сазан. И, получив ответ, хмуро добавил:
– Никуда не отлучайся из палаты, ясно? Даже в сортир.
Спустя два часа злой и невыспавшийся Сазан стоял посреди больничной палаты районной рыковской больницы. Палата была двухместная, но больной лежал в ней один. На другой койке, взявшись за руки, сидели Миша и Лера. Девочка была одета в кокетливые черные брючки и черный же топик, тесно охватывавший маленькие острые грудки. Между брючками и топиком белело тонкое девичье тело.
У дверей палаты между людьми Сазана и людьми покойного Шила произошло мелкое разбирательство, которое, собственно, и ссорой-то трудно было назвать. Благо с Сазаном приехала добрая дюжина отборных качков, а партию Шила в больнице представлял один человек. Ему намекнули, что в услугах его больной не нуждается, и ввиду численного превосходства противника он воспринял намек чрезвычайно мирно, тут же собрал свои вещички и в полном порядке произвел ретираду. Впрочем, Сазан не обольщался на этот счет: он был уверен, что в ближайшие дни его ожидает грандиозная разборка с Големом, и хорошо, если все утрясется без стрельбы.
Завидев Нестеренко, дети бросились к нему – так, словно в палату вошел не бандит, а Дед Мороз. Сазан вполголоса расставил своих людей по местам, отвел девочку в сторону и сказал:
– Все, Лерочка, спасибо. Тебя сейчас отвезут домой. Хочешь домой? Девочка сонно кивнула.
– И еще одно, – сказал Сазан, – больше так перед моими людьми не одевайся.
– Что?
Сазан медленно и как можно более выразительно обвел детскую фигурку взглядом, задержался на обнаженном, покрытом персиковыми волосиками пупке.
– Перед – моими – парнями – так – не одевайся. И перед парнями Голема. Объяснять дальше?
– Не надо, – сказала, сглотнув, девочка.
Габариты «вольво», увозящего Леру, мелькнули и растаяли в темноте, как два красных уголька. Сазан обернулся от раскрытого окна.
– Ты, герой, – спросил он в упор, – зачем девочку сюда вывез?
– Я думал – они не решатся при Лере, – сказал Мишка.
– Ты что, телевизор не смотришь? – усмехнулся Сазан. – Ладно, отцелюбивое чадо, пойдем. Базар есть.
Они отыскали на втором этаже ординаторскую, позаимствовали у ночной нянечки ключи и разместились друг против друга за маленьким, покрытым рваной полиэтиленовой пленкой столом. В больнице удушающе пахло лекарствами и канализацией: два дня назад на первом этаже лопнули трубы, и никто их не чинил: денег не было.
– Рассказывай, – сказал Сазан.
– Что?
– Знаешь, я четвертый день вожусь с этим аэродромом. Он мне скоро сниться начнет. Но я ни черта не знаю, кроме того, что так не бывает. Что ваш паршивый аэродром не стоит тех бабок, которые были выплачены за Шило.
– Вы думаете. Шило…
– Я не верю в совпадения. Если на меня свалился кирпич, я всегда поднимусь и посмотрю, кто там стоял на крыше.
– Но милиция… Она же будет этим заниматься…
– Она не будет этим заниматься, – сказал Сазан. – То, чем ментовка иногда занимается, довольно,
