– Не, ну это же надо! Десять рублей, – откомментировал Муха, – чтобы Шило – и шлепнули за полтора доллара. Просто демпинговые цены…
– Чего ж ты наделал, парень, – сказал Голем. – У тебя мать есть?
– Нету, – отозвался Андрей, – от рака в прошлом году умерла. Как умерла, так меня и забрили.
– А отец?
– Нету у меня отца. Сестра есть, в Туле живет. Голем развернулся, как башенный кран.
– А ты бы. Сазан, что сделал? – спросил он. Валерий невозмутимо стряхнул соринку с безукоризненного пиджака.
– Это твой клиент, Голем.
– Пошли на природу, – велел Голем. Вся компания – Валерий, Голем и еще несколько человек – вышла через террасу на большой, поросший соснами участок. Солнце уже торопилось сесть, по небу ползли большие красные облака, и высокий забор отбрасывал длинную, до самого дома тень.
Двое бандитов поставили Андрея у высокой сосны и стали держать за руки, а Голем покопался за необъятным поясом и вытащил оттуда крошечный в его лапах «ТТ». Кто-то торопливо подал ему длинную черную колбасу глушителя.
Один из бандитов подсек Андрея, и тот мгновенно упал на колени. Тут же ему заломили руки и нагнули голову, так что он теперь стоял на коленях спиной к Голему и не видел ни пистолета, ни глушителя. Андрей тихонько заскулил, как собака с подбитой лапой.
Голем вытянул руку, и Андрей почувствовал, как его затылка касается холодная и толстая труба глушителя. Сквозь слезы Андрею были видны чьи-то белые кроссовки и опавший зеленый лист, по которому ползла крапчатая гусеница. Потом обладатель белых кроссовок сделал шаг назад и раздавил гусеницу.
Вдруг холод у затылка внезапно исчез, и хриплый голос великана сказал:
– Пусть живет. Это как… щенка придушить. Андрея отпустили, и он повалился в жирную землю, захлебываясь от рыданий. Плечи его тряслись. Кто-то стал его поднимать.
– Ну все, все кончилось, – сказал голос Мухи. Голем пожал плечами и пошел по дорожке туда, где у ворот стоял его джип.
– Голем. Погоди. Базар есть. Голем обернулся – это говорил Сазан. Бандит молча проследовал за Сазаном обратно в гостиную, пригибаясь в дверях. Сазан сел всё на тот же кожаный диван, Голем сел напротив.
– Спасибо, что отпустил мальчишку, – сказал Сазан.
– Да ну его. Шестьдесят кеге, – отозвался Голем. И развел руки, как будто подчеркивая свои огромные обводы.
– А меня?
Застигнутый врасплох Голем заморгал ресницами.
– Мальчишку, который помог завалить Шило за десять рублей, ты отпустил, – повторил Сазан, – а меня? Я-то Шило не трогал.
Великан глядел на своего элегантного коллегу, что-то соображая.
– Ты приказал троим убрать меня, Голем. Сказать кому?
– Они меня продали? – недоверчиво сказал Голем.
Щеки его вдруг побагровели. Он сообразил простую вещь: из четырех быков, которых он взял с собой, трое были те самые, которым была поручена ликвидация Сазана. Голему показалось полезным, чтобы они осмотрели внутреннее устройство дачи противника, и если эти трое, получив приказ, пошли и выложили все Нестеренко, то у него, Голема, нет с собой людей. И он все равно что покойник.
– Извини, Голем, – сказал Сазан, – они тебя продали. И знаешь почему? Потому что за неделю ты умудрился потерять половину владений босса. Сазан говорил негромким голосом, расслабленно откинувшись в кресле. Казалось, он выясняет с собеседником какие-то незначительные вещи, и Голем с удивлением подумал: как этот человек не боится, что я сверну ему голову? Потому что, несмотря на дачу, охранников за дверьми и телекамеры за воротами, в этой комнате они были одни, а один на один Голем мог свернуть голову не то что рыбке Сазану, а живому крокодилу.
– Ты, конечно, извини за любопытство, – спросил Сазан, – но ты сам до этого додумался или тебе кто- нибудь из ивкинских замов подсказал? Глуза, например?
– А чего тут думать? – спросил Голем хрипло. – Мал для нас двоих аэродром, понял?
– А ты не просек, например, что покойник Глуза работал на ту самую Службу, которая хочет у тебя отобрать ТЗК? А? Думаешь, я тебя замочу? Я лучше по всей Москве раззвоню, как ты подрядился меня убрать по наводке собственных конкурентов.
– Так это все-таки ты убрал Глузу, – сообразил Голем.
– Не я. Думаю, что я бы с удовольствием взял этот грех на душу, но так случилось, что кто-то любезно постирал за меня мои носки.
– Это ты виноват, – сказал хрипло Голем, – ты всюду ходил и встревал своим поганым языком, что я заказал шефа. И от этого все побежали из-под «крыши» в сторону, как муравьи. А ты отлично знаешь, что я пылинки с Шила сдувал… Что если бы я знал, кому глотку за него перервать, перервал бы. Может, я и не такой умный, как ты, а знаешь, почему меня Шило вторым человеком сделал? Думаешь, потому что я здоровый, как слон? Потому что Шило знал – я его никогда не продам. И вот он в гробу, а над гробом стоишь ты и говоришь: «А Голем-то у нас теперь богатый наследник». И как я должен после этого к тебе относиться?
– Извини, – развел руками Сазан, – ну соврал я. Уж очень удобное было вранье. А за вранье что, теперь вышку дают?
