снадобья, мази и микстуры, которые он приобретал всю свою жизнь. В течение долгих лет он сражался с неизлечимой болезнью, подтачивающей его хилое тело, хватался за каждую секунду жизни, словно скупец, тянущийся к золоту. Однако теперь его силы иссякли.
Трясущимися руками купец поднес ко рту яд и проглотил. Отвратительная сладкая жидкость обожгла ему горло. От живота к груди разлилась теплота, притупив на мгновение боль. Затем яд достиг легких и выдавил из них воздух. «Яд должен подействовать очень быстро», – напомнил себе купец, но этого не произошло. В течение нескольких часов яд разносился по всему телу больного, убивая его вновь и вновь, но так и не убив…
В одной из башен к северу от Глубоководья, которую редко кто посещал, какой-то человек лежал, привязанный ремнями к столу. С его правой руки была содрана кожа, причем так умело, что казалось, будто на нее надета отвратительная кровавая перчатка. Палач применял и другие зверства. Жертва должна была бы давным-давно умереть от одной лишь потери крови, но по какой-то странной причине жизнь не оставляла ее.
Мучитель, считавший себя знатоком всех пыток, никогда не удивлялся, но тут, нагревая несколько длинных тонких игл, даже он поразился, что жертва так долго позволяет ему наслаждаться.
– Дар богов, – пробормотал довольный палач.
Он даже не подозревал, насколько был прав.
Келемвар Лайонсбейн стоял в компании Жергала и Гвидиона на верху бриллиантовой стены, окружающей замок Праха. Перед ним, на берегах реки Слит и усыпанной камнями равнине, собралась толпа призраков, обитающих в Гадесе, – коренных жителей и проклятых душ вперемежку. Последователей Кайрика охватило отчаяние, ибо они сразу почувствовали своими черными сердцами, что их бог потерпел поражение. И хотя горожане сдались вскоре после исчезновения их повелителя, души, одержавшие победу, повязали их, точно рабов.
– Тиран свергнут! – прокричал Келемвар. – И с его поражением заканчивается эра несправедливости.
Он поднял над головой обе половинки разломанного меча, который так долго служил ему тюрьмой. Красное небо придало холодному безжизненному металлу розоватый оттенок, слабо напоминающий прежний цвет меча.
– Я был пленником этой оболочки десять долгих лег, пешкой в руках богов. – Взмахнув эфесом, он нарисовал широкую дугу над толпой, указывая на разрушенный город и Стену Неверных. – А некоторые из вас провели в этом плену в десять раз дольше. Вас мучили по прихоти таких безумцев, как Кайрик, а до него – Миркула. Выпавшие вам мучения служили им забавой, не больше.
Толпа оглушительно взревела. Проклятые души воздели к небу копья и дубинки и принялись скандировать имя Келемвара.
– Жергал только что сообщил мне, что у городских ворот собрались боги и ждут разрешения войти, – произнес Келемвар, когда крики затихли. – Только вы можете даровать им эту привилегию, так как вы сами являетесь властителями этой страны.
– Пусть себе ждут! – раздался голос из толпы. – Они бросили нас здесь загнивать. Раз нам выпал такой шанс, давайте отплатим им хоть немного!
Жергал завис над плечом Келемвара, его выпуклые глаза по-прежнему ничего не выражали.
«Эта задержка скажется на Королевствах, боги ее не почувствуют, – пробормотал сенешаль. Голос его был холоден, как зимнее озеро. – Умирающие не могут освободиться от страданий, так как их душам некуда деться».
Келемвар мрачно кивнул и снова обратился к толпе:
– Вы хотите для себя справедливости, но сначала вам придется предложить ее другим. Знайте, что каждую секунду, которую мы тратим в спорах, жители Фаэруна проводят между жизнью и смертью. Они не заслужили эти страдания, причина которых наша нерешительность.
– Но что если пантеон захочет наказать нас? – прорычал один из Лживых. – Мы их впустим, а они возьмут да и вернут город Кайрику!
Тогда вперед выступил Гвидион. Одежда на нем была разорвана в клочья, лицо покрыто сажей, и, хотя он больше не носил выкованные богом доспехи инквизитора, проклятые души и коренные жители царства сразу его узнали. Подобно Келемвару, он стал для горожан своего рода легендой, предвестником надежды в этом безнадежном месте.
– Кайрик никогда больше не будет править в этом царстве, но его место должен занять новый бог, – громко провозгласил Гвидион. – Таков порядок вещей, и нам его не изменить, что бы мы ни делали. Однако это не значит, что мы не можем сказать свое слово. – Он указал на опустевший замок Праха, который осыпался прямо на глазах, превращаясь в щебенку, теперь, когда в нем не было хозяина. – Властелин, который восстановит эти стены, сделает это только с нашего разрешения. А мы его не дадим, пока не заручимся некоторыми обещаниями.
– Больше никаких пыток! – прокричали в толпе.
– Праведные суды!
– Справедливость!
Толпа подхватила последний возглас как заклинание. Через секунду и коренные жители Города Раздоров добавили свои голоса в общий хор. Заклинание пронеслось громогласным эхом над всем Королевством Смерти, и даже Неверные, замурованные в стену, прекратили стоны и подхватили клич. Келемвар невольно поддался общему порыву и завопил с остальными изо всех сил, так что у него даже челюсть заболела.
Наконец Кел поднял над головой обломки Сокрушителя Богов.
– Вы добьетесь справедливости! Каждый из вас пройдет через новый суд и получит шанс изменить свою судьбу. – Бурный восторг толпы сотряс бриллиантовую стену. – Те, кто когда-то служил Кайрику, должны будут выбирать: либо они присоединятся к нам и построят вместе с нами справедливое царство на руинах безумной империи Кайрика, либо покинут город. Ваш хозяин, быть может, все еще прячется в какой-нибудь темной норе. Каков бы ни был ваш выбор, вреда вам никто не причинит.
