давал наставления одному из индейцев, который, выслушав его, вскочил в седло и поскакал к Микаэле.
Когда он придержал коня у ее дома, она была в огороде — работала на грядках с целебными травами. При виде шайона Микаэла выпрямилась, стараясь оживить в памяти те несколько слов алгонкина, которым ее научил Салли. Но тот обратился к ней на английском языке, хотя и коверкал его безжалостно.
— Твой сын готовится стать мужчиной, — сообщил он.
— Что это значит?
— Четыре дня и четыре ночи ты его не увидишь. Он будет внимать голосу духов. Они укажут ему верный путь.
Микаэла нахмурилась. Ей не требовалось чрезмерно напрягать свой ум, чтобы догадаться, кто посоветовал Мэтью испытать на себе действие старинного обычая.
— Целых четыре дня? Кто же будет носить ему еду? Есть ли у него по крайней мере вода при себе?
Воин медленно покачал головой:
— О нем позаботятся духи. Жажду его они утолят мудростью, а голод — познанием. — Он повернул коня и был таков.
Проводив его глазами, пока он не исчез из виду, Микаэла бросилась в сарай и оседлала лошадь, затем забежала в дом, поспешно уложила в сумку медицинские инструменты, а сверху еще запихала пальто.
— Куда ты? — спросил Брайен, который не спускал глаз с индейца, пока тот разговаривал с Микаэлой. — Он сказал тебе, где Мэтью ожидает духов?
— Нет, не сказал, но я и сама его найду. — И она выскочила из дома, с силой захлопнув за собой дверь.
Вернулась она в полной темноте, под проливным дождем. До дома оставалось еще довольно далеко, когда разразилась гроза, предвещавшая наступление настоящей летней жары. Колин, не находя себе места от беспокойства, ожидала ее на террасе, закутавшись в намокший от дождя платок. К счастью, ей удалось уложить Брайена спать еще до появления Микаэлы, иначе он бы совсем извелся в ожидании.
— Продолжать поиски не имело смысла, — сказала она, входя в дом и сдирая с головы размякшую шляпу. — В темноте не видно ни зги. Будем надеяться, что с ним ничего не случится. Я так волнуюсь! И я одна виной тому, что он пустился в эту авантюру, — тяжко вздохнула она.
Колин протянула платок Микаэле и принялась расчесывать ей волосы.
— Ничего, ничего. Он выстоит, — уговаривала она приемную мать. — Но не только ты беспокоишься за Мэтью. Ингрид тоже вся в тревоге, — замявшись, добавила она.
— Ты ее видела? — вскинулась Микаэла.
— Да, она приносила белье. И сказала, кстати, что чувствует себя лучше.
— Я, по-видимому, совершила непростительную ошибку, — с грустью проговорила Микаэла. — Сегодня, когда я разыскивала Мэтью, мне вспомнилось, как недоволен был мой отец, узнав, что я помолвлена с Дэвидом, и как я от этого страдала. — Она привлекла Колин к себе, чтобы смотреть ей прямо в лицо. — Отец опасался, что из-за замужества моя жизнь сложится совершенно иначе, чем хотелось бы ему. Сейчас я могу его понять — ведь он приложил столько усилий, чтобы сделать меня врачом, — но тогда сколько я выстрадала! И тем не менее я повторяю его ошибку.
Взгляд Микаэлы скользнул к окну, за которым царила темная ночь; где-то там во мраке пребывает беззащитный Мэтью, и кто знает, какие опасности угрожают ему. Микаэла так и не поняла, отчего все стало ей видеться словно в тумане: то ли мешали капли дождя, бившие в оконное стекло, то ли ее взор застили долго сдерживаемые слезы.
А Мэтью, набравшись терпения, ждал. Во второй половине дня Танцующее Облако с несколькими воинами привел его на вершину горы, где, по убеждению шайонов, духи снисходят до разговора с людьми. Здесь, под открытым небом, рядом с одним-единственным деревом, взобравшимся на такую высоту, индеец выложил из камней круг и велел Мэтью занять место внутри. Магическая сила круга должна была служить юноше единственной защитой от разгула стихий в последующие четверо суток.
— Мне нельзя покидать круг? — спросил Мэтью.
— Покидать или не покидать, ты решаешь сам. Возможность свободного выбора делает человека мужчиной, — ответил Танцующее Облако.
— Но чего мне следует ожидать? — Мэтью плохо представлял себе, в чем состоит таинство.
— Наблюдай, прислушивайся к голосу природы и к твоему внутреннему голосу, который, как только ты научишься слышать, вступит в разговор с космосом. Вот тогда-то и обратятся к тебе духи и укажут твое место и твой путь на земле.
Затем Танцующее Облако с индейцами и Салли покинули священное место, предоставив Мэтью его судьбе. Поначалу юноша страдал от нещадного зноя, сменившегося, однако, после захода солнца ощутимой прохладой. Мэтью завернулся в шкуру — единственное, что оставили ему индейцы для защиты от непогоды. С наступлением ночи закапал дождик, усиливаясь, он превратился в ливень, низвергавшийся с неба потоками воды, а попозже и в грозу. Молния нацеливалась на высоко лежащие точки, и когда она, попав в дерево рядом, расщепила его пополам, Мэтью охватил страх. Сознавая, что его жизни реально угрожает близкая опасность, Мэтью поступил единственно возможным образом — распластался на земле, чуть ли не вжался в нее, не переставая при этом уповать на помощь магических сил, ибо верил, что только они могут его спасти.
Гроза недолго бушевала на вершине горы — она и нагрянула неожиданно, и так же внезапно отступила. Мэтью плотнее закутался в промокшую шкуру. Вряд ли она могла спасти его от холода, и тем не менее он, к своему удивлению, ощутил, как внутри его разлилось непонятно откуда возникшее тепло. Только теперь он почувствовал усталость от пережитого страха и постепенно впал в довольно странное состояние — он словно спал наяву.
Его внутреннему взору предстали давно минувшие дни. Он видел себя ребенком, в кругу родной семьи, на ферме, где они тогда работали. Он заново пережил вместе с матерью горе после таинственного исчезновения отца и заново хоронил ее спустя некоторое время. Он даже слышал отходную молитву священника. Все более погружаясь в мир былого, он уже различал среди проплывавшего перед его внутренним взором сюжеты, никак не связанные с воспоминаниями детства, но зато увлекавшие куда-то в бесконечную даль, где душа его обретала совсем иное, новое состояние, которое до этой ночи было ему неведомо.
На следующее утро Микаэла поднялась ни свет ни заря. После ужасной бессонной ночи она твердо решила, не откладывая в долгий ящик, отправиться в резервацию индейцев и не покидать ее до тех пор, пока не узнает, где находится Мэтью.
В лагере, где жило племя во главе с вождем по имени Черный Котел, она застала Танцующее Облако, нескольких индейцев и Салли сидящими у костра. Танцующее Облако водил над пламенем перьями из хвоста какой-то хищной птицы, заставляя подымающийся к небу дым принимать причудливые очертания. При этом он издавал тихие гортанные звуки, слагавшиеся в незнакомый мотив. Почему-то эти странные, словно и нечеловеческие, звуки вдруг подействовали на Микаэлу раздражающе.
Микаэла спешилась, и в этот самый момент Танцующее Облако прекратил свои манипуляции. Первым к белой женщине направился Салли.
— Где Мэтью? — нетерпеливо спросила Микаэла, не тратя время на приветствие.
— Он там, где с ним могут разговаривать духи. — Он произнес эти слова так обыденно, будто она спросила о лошади на выгоне. И без того рассерженная Микаэла просто вскипела от возмущения:
— Очень приятно слышать. Бросили мальчишку на всю ночь на милость ветра и непогоды. А сами небось спокойно спали в уютной палатке. Скажите мне наконец, где он.
— Духи сказали, что ему хорошо, — успокаивающим тоном заметил Танцующее Облако, подойдя к белым.
— С вашего разрешения я хотела бы удостовериться в этом собственными глазами, — гневно отрезала Микаэла. — Смею вам напомнить, что воспитание мальчика доверено мне, мне, а не вам или каким-то там духам.
— Он уже не мальчик! — решительно возразил Салли, — И вы, даже будучи его приемной матерью, не имеете права мешать ему стать взрослым.
Танцующее Облако, изумленный тем, что голоса собеседников звучали все громче, переводил глаза с
