— Ты совершенно права, Колин. Я отнеслась к этому как-то невнимательно. Бекки так меня восхитила, что я просто больше не раздумывала. Но что, если ты будешь второй исполнительницей роли Джульетты? В театре главные роли всегда репетируют два актера.
Лицо Колин немного просветлело.
— Конечно, это было бы лучше, чем мужская роль.
— Ни в коем случае нельзя, чтобы Колин играла Джульетту, — вмешался Мэтью, стоявший неподалеку. — Ведь мне же придется ее целовать.
— О, для этого существует один очень простой прием, — пришла на помощь Колин. — Представь, что я Ингрид. И тогда все получится. Ты же знаешь, что поцелуй полагается по роли!
Подготовка к спектаклю шла полным ходом. Поскольку до Валентинова дня оставалось совсем немного времени, каждая минутка использовалась для репетиций. Актерам то и дело приходилось примерять костюмы, а Роберт тоже не давал себе передышки, строя сцену под открытым небом.
Мэтью уже оделся для пробы в свой сценический костюм и ждал своего выхода, когда к нему подошла Ингрид.
— Мэтью, у меня для тебя кое-что есть. — И она протянула ему пару сапог. — Можешь их надеть. Они подойдут к твоему костюму.
Мэтью поднял сапоги, чтобы получше их рассмотреть.
— Что это за сапоги? Я таких еще никогда не видел. Нет, Ингрид, уволь, я их не надену. Только людей смешить.
С каждым словом Мэтью нежное лицо Ингрид становилось все печальнее.
— Но это сапоги моего отца. Это единственное, что у меня осталось от него.
— Мне, конечно, жаль, Ингрид, но… — пристыженно ответил Мэтью. — Но я правда считаю, что они не подойдут. — Тут его окликнули со сцены. — Извини, мой выход, — сказал он, убегая, чтобы не опоздать к своей реплике.
Но вскоре репетицию пришлось прервать. Голос Бекки становился все более хриплым, пока она не смолкла окончательно. После того как не помогло и питье, девочку быстро отправили в больницу к Микаэле, чтобы скорее принять меры.
— Да, дела не особенно хороши, — с сожалением сказала Микаэла, осмотрев горло. Боюсь, что ты перенапряглась. Несколько дней ты вообще не сможешь говорить, и я бы тебе даже посоветовала лечь в постель, чтобы избежать осложнений. С воспалением гортани и голосовых связок шутить нельзя.
Бекки испуганно раскрыла глаза.
— А как же мои репетиции? — с трудом прошептала она.
Доктор Майк понимала, какой конфликт может завязаться теперь между двумя исполнительницами роли Джульетты. Она повернулась к Колин.
— Для этого есть дублирующая актриса. Договоритесь между собой, а я пока поговорю обо всем этом с Дороти, — сказала она и оставила девочек одних.
Уходя, она еще раз оглянулась от двери и увидела, что Бекки что-то протянула Колин. Насколько Микаэла могла разглядеть, это был гладкий, круглый шлифованный камешек.
Дороти в это время продолжала репетировать с остальными участниками.
— Что, Бекки выпадает из игры? — воскликнула она, выслушав Микаэлу. — Хорошо, тогда вместо нее будет играть Колин.
— У Хореса тоже заболело горло, — заметил Лорен Брей. — Не лучше ли тебе вообще прекратить эту затею с представлением?
— Лорен, как ты можешь! — возмутилась Дороти. — Невольно закрадывается мысль, что ты желаешь мне всяческого зла! И прекрати, наконец, вмешиваться в мои дела! Спектакль состоится! Уж об этом я позабочусь!
Колин готовилась к спектаклю со всей горячностью и азартом. Микаэле казалось, что девочка и ночью зубрит свою роль. Но она решила не обращать на это внимания. Слишком важно было для Колин это выступление. Микаэла втайне размышляла, что же будет, если Бекки выздоровеет до представления.
За три дня до представления Салли уехал в Денвер на конференцию.
— Мне так обидно, что ты не увидишь спектакль, — сказала Микаэла, прощаясь с ним в больнице.
— Мне тоже обидно, что в Валентинов день я не смогу быть с тобой, — ответил Салли.
— Ну что ж, всякая работа имеет и свои неприятные аспекты, — сказала Микаэла. — Но ничего, мы все наверстаем, когда ты вернешься.
Салли кивнул. Он в последний раз поцеловал Микаэлу и с тяжелым сердцем вышел из больницы.
Но не успел он прикрыть за собой дверь, как к Микаэле явилась очередная пациентка. Это была Бекки, пришедшая в назначенный час для осмотра.
— По-моему, ты уже можешь снова приступать к репетициям, — заключила Микаэла, тщательно осмотрев девочку. — Надо будет вам с Колин договориться, кто же из вас двоих сыграет спектакль.
— Нет, нет! — Бекки отрицательно покачала головой. — Играть должна Колин. Она так трепетно к этому относится и так рада, что будет играть.
— А ты? — спросила Микаэла. — Разве ты не радовалась, когда миссис Дороти дала тебе эту роль?
Бекки потупилась.
— Радовалась конечно.
— Тогда вам все-таки надо это обсудить, — повторила доктор Майк. — И лучше не откладывать это на потом. Ведь до представления осталось всего три дня.
Хотя Микаэла с трудом могла обуздать свое любопытство, она все же не стала спрашивать у Колин, как они договорились. Во всяком случае, ничто не указывало на новое перераспределение ролей, потому что Колин, где бы она ни была и что бы ни делала, продолжала заглядывать в текст пьесы. Судя по всему, Бекки отказалась от роли в пользу подруги.
Валентинов день привел в движение весь городок Колорадо-Спрингс. На открытой сцене под руководством Роберта велись последние работы. Дороти, потеряв голову, в последний раз лихорадочно проходила с актерами роли.
Как нарочно, именно в этот день, день всех любящих, никто не имел возможности посвятить свое время любимой или любимому, поскольку все были заняты приготовлениями к спектаклю «Ромео и Джульетта». Доктор Майк радовалась этому обстоятельству, поскольку в общей суматохе не чувствовала себя такой одинокой без Салли. Она была в гуще событий, хотя мало что могла сделать для подготовки представления.
На площадке, где должно было состояться главное событие дня, появилась миссис Дороти, держа в руках экземпляр пьесы со множеством закладок. Она очень нервничала.
— С ума сойти, я же теперь как без рук, — жаловалась она. — У меня куда-то пропали заметки ко второму акту…
— Да вот же они, дорогая, — послышался чей-то голос с другой стороны площадки.
Дороти обернулась на голос и ошеломленно вскрикнула. Посреди сцены между двумя полотнищами красного парчового занавеса стоял Лорен Брей в одеянии, которое вполне подошло бы для спектакля.
Он молодецки спрыгнул с дощатых подмостков и обнял Дороти.
— Я хотел попросить у тебя прощения за то, что тебе порой трудно найти со мной общий язык, — сказал он. — Видишь ли, я живу цифрами, а ты— словами. Я торговец, а ты… — он помедлил, не зная, как получше выразить свою мысль, — ты женщина. Но мне очень хотелось, чтобы этот день был для тебя ничем не хуже того театрального представления в твоей юности, поэтому я заказал из Денвера этот красный парчовый занавес.
— О Лорен! — Дороти не могла опомниться. — Неужто ты правда сделал это для меня? — Она бросилась к нему на шею. — А я-то думала, что ты вообще не хотел, чтобы я все это затевала.
— Ну, может быть, я немножко и ревновал, я же знал, сколько времени это у тебя отнимет, — признался лавочник.
— О, ты как был старый дурень, так им и остался! — смеясь ругалась Дороти. А потом нежно поцеловала Лорена. — Но больше всего на свете я почему-то люблю старых дурней!
