играть.
— Если бы это было возможно.
Она посмотрела через его плечо.
— Какой- то тип с лисьей физиономией стоит у стены и несет какую-то чепуху. Что, если он пригласит меня на следующий танец?
— Откажись. Сошлись на усталость. Скажи, что я оттоптал тебе ноги.
— Он все равно не поверит. А где ты научился так танцевать?
Он вздохнул, в глазах его плясали смешинки.
— Практиковался в своей комнате ночами один.
— Ну да, — усмехнулась она, — единственное, в чем ты практикуешься, так это в том, как умыкать девушек в сад во время бала.
— Ага, в этом я специалист. Хочешь проверить?
Боже, только этого она и хотела. Но здравый смысл взял верх.
— Наше исчезновение не пройдет незаметным.
— Так ведь мы ненадолго.
— А я хочу надолго, — возразила она. Каррик простонал:
— Эта ночь обещает быть самой длинной в моей жизни.
— Если тебя это утешает, меня вовсе не интересует прелюдия.
— Прелюдия?
Она огляделась.
— Ну да, эта часть, когда мы должны танцевать, обедать и любезничать с другими.
— А что у нас на потом?
«Вернуться домой и любить тебя», — произнесла про себя Глинис.
— Господи, — прошептал он, крепко прижав ее к себе. — Если ты еще раз посмотришь на меня так, мы займемся любовью прямо здесь, посреди зала.
Краем глаза она заметила движение в их сторону и слабо улыбнулась Каррику.
— Тип с лисьей физиономией сейчас пригласит меня.
— Откажи ему.
— Твоя мать сказала, что мне следует танцевать с разными партнерами.
— Так и быть, — согласился он, когда вальс закончился. — Но ни минутой дольше, чем того требуют приличия. И если какой-нибудь сукин сын позволит себе вольность по отношению к тебе…
— Я сумею за себя постоять, — заверила она Каррика, высвобождаясь из его объятий.
Лисья физиономия двинулась в их сторону.
— Держи себя в руках, не зли красные мундиры.
— Я ведь тоже могу позаботиться о себе, — напомнил он.
Глинис кивнула и не сказала больше ни слова. К ним уже подошел английский офицер. Каррик взглянул на него, потом на Глинис. Она вспомнила наставления леди Аланны, сделала реверанс и сказала:
— Благодарю вас, приятно было танцевать с вами.
Каррик слегка поклонился:
— До следующего танца. — Он еще раз оглядел англичанина и отошел.
Глинис надеялась, что он пригласит какую-нибудь девушку из тех, что стояли вдоль стены за искусственными пальмами. Но когда он взял у официанта бокал шампанского и залпом выпил, Глинис стало не по себе. Между тем Каррик взял еще один бокал и направился к группе мужчин в углу. Глинис вся напряглась.
— Разрешите представиться, — произнес офицер, — майор Уильям Монтгомери.
— Приятно познакомиться, Глинис Малдун.
— Позвольте пригласить вас на танец?
Она кивнула и оторвала взгляд от Каррика. Вечер скоро закончится. Она должна вести себя благоразумно.
Майор обхватил рукой в перчатке ее талию, скользнул взглядом по ее груди и спросил:
— Вы американка, мисс Малдун?
Тон, которым он произнес слово «американка», насторожил Глинис. Она пожала плечами.
— Да, я из Америки, сэр.
— Я был шестнадцать месяцев в Канаде, колонии нашего величества. Познакомился со многими американцами, которые ведут там дела.
— Какие же дела ведут там ваши американские знакомые?
Его рука опустилась немного ниже талии.
— Самые разнообразные. Любопытные люди эти американцы.
Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, куда он клонит.
— Чем же они вас так удивили?
— Американские мужчины предоставляют своим женщинам слишком много свободы. — Его рука спустилась еще на дюйм. — И американские женщины охотно ею пользуются.
Глинис улыбнулась:
— Вы слишком низко опустили руку, верните ее на место, или вам придется изменить свое мнение об американских женщинах, майор.
Ему потребовалась пара секунд, чтобы понять ее слова. Но его рука поднялась.
— Уверяю вас, что я никоим образом не хотел проявить неуважение к вам, мисс Малдун.
Пошел к черту, лисья физиономия, подумала Глинис.
— Но вы так привлекательны, что очень легко забыться. Надеюсь, вы не сочтете меня невоспитанным из-за одной оплошности?
— Конечно, нет, майор, — солгала она со всем очарованием, на которое была сейчас способна.
Остаток танца прошел в напряженном молчании. Он все время косился на ее грудь. Когда после танца он склонился в поклоне, она едва удержалась, чтобы не пнуть его ногой в щиколотку. Ее следующий партнер, тоже офицер, оказался ничуть не лучше. Его руки были еще резвее, а сам он — настойчивее.
Третий всячески пытался коснуться ее груди, и Глинис пришлось несколько раз наступить ему на ноги каблуками. Лейтенант захромал и охотно принял предложение Глинис покинуть ряды танцующих еще до того, как закончилась музыка. Он оставил ее в блаженном одиночестве в той части зала, которую отгораживала пышная растительность в кадках. Глинис прислонилась к стене, благодаря судьбу за то, что ей удалось справиться со всеми тремя офицерами, не привлекая внимания Каррика. А это было не просто.
В перерыве между танцами Глинис поискала глазами Каррика. Он как раз собирался пригласить на танец Джулию Конрой. Глинис успокоилась. По крайней мере следующие несколько минут он будет в безопасности. Ей самой надо было найти какое-нибудь укрытие от назойливых британских атак. На глаза ей попался спасительный стол с бокалами пунша, и она решила, что где-то рядом наверняка должна быть группа пожилых дам.
Ей, вероятно, удастся затеряться между ними, так как вряд ли поблизости найдется английский офицер, способный вынести болтовню седовласых леди. Но как только она приблизилась к столу и взяла у слуги бокал, ей в голову пришла блестящая идея. С другой стороны коридора она увидела анфиладу дверей и спешащего куда-то Роберта. Она заметила стол, покрытый сукном, на котором были разбросаны карты и фишки. Когда Роберт повернулся в ее сторону, она решила, что мужчины, играющие в карты, куда более безопасны.
— Роберт, дорогой, — окликнула она его, обходя буфет и загораживая ему дорогу. Он остановился и посмотрел на нее с подозрением. — В какую игру здесь играют?
— Покер. А что?
— А женщины могут смотреть?
— Разумеется, это даже стимулирует игроков, — ответил Роберт. — Женщины, трепещущие от страха или благоговения, пробуждают мужскую гордость.
Она взяла его под руку и повела в игровую комнату.
— А играть им тоже разрешается?
Роберт засмеялся и, открывая дверь, пообещал покрыть ее проигрыш.
Глава 22
Лорд и леди де Марсо сидели в экипаже напротив Глинис, рядом с ней сидел их вспыльчивый и непутевый сын, скрестив руки на груди и уставившись на носки своих туфель. Глинис готова была его убить. Даже вся палата лордов не сможет осудить ее за это. Возможно, ее даже наградят медалью Дарвина за то, что она избавит человечество от идиотских генов.
Коляску в очередной раз тряхнуло на колдобине. Глинис не произнесла ни слова, однако думала, что рано или поздно кому-нибудь придется нарушить гнетущее молчание. Впрочем, родителей Каррика это меньше всего волновало. Даже в полутьме Глинис видела на их лицах выражение заговорщиков. Они делали вид, будто не замечают возникшего между Глинис и Карриком напряжения. Глинис даже казалось, что их это вполне устраивает.
Когда коляска замедлила ход, объезжая очередное препятствие, леди Аланна наконец нарушила молчание:
— Джулия просила передать, что благодарна вам обоим за чудесный вечер. А главное — за удачно выбранный момент. Обед прошел на славу. При всем желании ей самой ни за что не удалось бы так развлечь гостей.
— На здоровье, — буркнул Каррик.
— Я рада, что мы помогли вдове Конрой, — добавила Глинис.
Лорд Кирван откинулся на подушки и покачал головой.
— Никогда не забуду, как Каннингем вылетел спиной через двери в зал. И выражение его лица в то время, когда Каррик ворвался следом, готовый его прикончить.
Леди Аланна со смешком прижалась к мужу.
— И не забудь выражение лица нашего сына, когда он узнал про то, как Каннингем сказал Глинис, что выиграл право проводить ее в сад.
— Я бы предпочел сменить тему, если не возражаете, — буркнул Каррик.
— А что тебе еще остается? — усмехнулся отец. — Я ведь предупреждал тебя, что играть с Каннингемом за право ухаживания, не самая лучшая идея.
— Вы что-то очень молчаливы, Глинис, — подняла бровь леди Аланна.
— Поверьте, вам лучше не знать, что я думаю об этом фиаско.
— Лучше бы ты думала до того, как начинать эту игру, — повернулся к ней Каррик.
— Не поняла! — возмутилась Глинис.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ты приставала ко всем с расспросами о Драконе.
— Ну и что в этом плохого?
— Это мое дело. Тебя оно не касается.
Вот высокомерный идиот.
— Ты не вправе указывать мне, что я должна говорить. Я поняла, против кого, собственно, ты воюешь.
— Против кого же? — с сарказмом спросил Каррик.
— Против Макенны. Этот узколобый фанатик не умеет проигрывать с достоинством, из-за уязвленного самолюбия забывает о чести, которой у него итак немного. Полковник Хьюлет относится к нему с пренебрежением, а Каннингем просто игнорирует. Если ты еще раз нанесешь Макенне ночной визит, возможно, Хьюлет вызовется посторожить твою лошадь. А Каннингем не захочет
