пойдет к себе домой. Мейзи предложила ей отправиться в дом Риорданов, где, по ее словам, она будет чувствовать себя как в раю. Натан предложил отвезти ее в Бостон к Эйдену. Решение уйти от Морин далось ей с трудом, так что Дарси сейчас просто не могла оценить предложений Натана и Мейзи. Насколько помнила, она покачала головой и пробормотала что-то насчет того, что ей необходимо побыть одной. Она оставила их на дороге и была им благодарна за то, что они не донимали ее уговорами.
Заход солнца знаменовал для нее начало встречи с прошлым. Дарси бродила по комнатам, вспоминая мать и отца, все их веселые разговоры и огорчения. Сейчас здесь было так непривычно тихо, что ее пробрал озноб. Пару раз ей приходило в голову разжечь плиту, но сил на это не было, да она и привыкла к холоду, так что просто перестала его замечать. Дарси проплакала всю ночь.
На следующий день – кажется, четвертый после похорон – двое наемных рабочих притащили ее сундуки. Она так огорчилась, что Эйдена не было с ними, что остаток дня провела плача и жалея себя. К вечеру она столько раз произнесла шепотом слова «если бы только...», что почувствовала отвращение к себе и сердито решила, что настала пора взять себя в руки. Ее старенький чемодан стоял на сундуке, и Дарси нашла в нем свои любимые вещи. Был там и нож, который Эйден выменял для нее на куртку у Тимми-Крысы.
Порывшись в вещах, Дарси, измученная, упала на стул в кухне, положив перед собой нож. Всю ночь она вспоминала Тимми и думала о том, что это именно она стала причиной его смерти. Эту ночь она тоже плакала.
Поежившись, Дарси постаралась забыть те часы. На пятый день после того, как тело Мэри О'Киф было предано земле, Дарси увидела в дверях Патрика Риордана, младшего брата Мейзи. В руках у него была тарелка с едой. Похоже, Морин отправила его к ней с пальмовой ветвью. Вежливо потолковав с Патриком несколько минут, Дарси отослала его, вернув ему пустую тарелку Морин. Еду она переложила на свою тарелку и оставила ее нетронутой на плите. Следующую ночь она бродила по дому, прислушиваясь к своим воспоминаниям. Но слез было уже меньше, и она чувствовала себя чуть бодрее.
На шестое утро Бриди принесла ей завтрак и письмо матери. Взглянув на печать, Дарси положила письмо рядом с ножом. Как и в случае с Патриком, Дарси перекинулась с Бриди несколькими словами, а потом отослала ее. Еду она отнесла миссис Мэлоун и отказалась от приглашения доброй женщины провести с ней день. Вечером Патрик пришел с очередной порцией еды, но, как и прежде, Дарси отдала ее миссис Мэлоун и не стала пить с той предложенный ею чай.
Настал седьмой день, пять из которых она провела одна в своей квартире. Утром Бриди приносила ей завтрак, вечером в дверях появлялся Патрик с ужином. Миссис Мэлоун забирала еду, приглашала Дарси к себе, но та упорно отказывалась. В промежутках между этими событиями она сидела за кухонным столом, ни о чем не думая.
Потерев лицо ладонями, Дарси вздохнула. Она превратилась в настоящую развалину, потому что не ела пять дней. Внезапно ей стало казаться, что больше всего ее донимает голод, но при этом у нее было такое чувство, что для того, чтобы поесть, надо приложить невероятные усилия, чего ей не хотелось. Она ни разу не растопила печь, не зажгла лампу. День сменялся ночью, но она не обращала на это внимания.
Дарси потерла глаза. Может, сегодня ей удастся заснуть. Может, завтра она постарается стать такой же, какой была всегда. Может, она даже отправится на поиски Эйдена. Вероятно, поставив перед собой какую-нибудь цель, она скорее сможет вернуться к реальной жизни. Вздохнув, Дарси взяла письмо матери. Наверное, настала пора прочитать его. Внезапно раздался стук в дверь. Дарси удивилась. Патрик уже побывал у нее и ушел, разве не так? Может, это Эйден? Сердце подскочило у нее в груди. Что она скажет ему? Отбросив письмо, Дарси встала. Но, едва открыв дверь, она, увы, вынуждена была признаться, что ожидания ее не оправдались.
– Мик... – простонала Дарси, увидев у него в руках накрытую полотняной салфеткой тарелку. Господи, опять еда!
Войдя в комнату, Мик спросил:
– Я не разбудил тебя, детка?
– Нет. Я просто сидела здесь. – Закрыв дверь, она вернулась на свое место за столом.
– В темноте? – поинтересовался он, оглядываясь по сторонам.
– Мне глаза режет от света. – Наверное, так оно и было бы, если бы Дарси хоть раз зажигала свет.
Подумав над ее словами, Мик указал на тарелку:
– Морин послала тебе кусок пирога. Твоего любимого, яблочного. Он еще теплый, совсем недавно из печки.
Не вставая, Дарси взяла у Мика из рук тарелку и поставила ее на стол рядом с письмом и ножом.
– Очень мило с ее стороны. Поблагодарите ее за меня, Мик.
– Ты не собираешься съесть его?
– Попозже, – солгала девушка. – Пока что мне не очень хочется есть.
Мик кивнул и, казалось, вновь задумался над ее словами. Через несколько мгновений он откашлялся и сказал:
– Я знаю, что тебе трудно сейчас говорить о будущем, но чем скорее ты повернешься к нему лицом, тем лучше.
– Ну да, жизнь продолжается, – кивнула Дарси. – Кажется, в последнее время я несколько раз слышала это.
Мик предпочел не обращать внимания на ее замечание.
– Да, именно так. Надо принимать решения, детка. Ты уже довольно горевала, и теперь пора подумать о себе.
Дарси судорожно вздохнула. Что ж, может, даже лучше, что Мик подтолкнет ее вперед, коли она сама не в состоянии сделать первый шаг. Похоже, он думал о том же. К тому же всем было известно, что Мика невозможно было в чем-то переубедить, если он что-то для себя решил.
– Эйден нашел Джулса? – спросила Дарси.
– Насколько мне известно, нет, – ответил Мик. – И не из- за того, что он не прилагает к этому усилий. Говорят, он весь Бостон перевернул вверх дном, прочесал все клубы и обращается за помощью к кому только может. Но пока, увы, ничего...
Дарси кивнула:
– Полагаю, вы хотите, чтобы я вновь помогала ему?
– Нет. Для тебя дела с мистером Террелом закончены. Дарси удивленно посмотрела на Мика.
– Ты сделала все, что могла, – тихо произнес он, – и большего мне от тебя не надо. У меня есть друг в Сент-Луисе. Джеймс О'Мира. Если ты еще не передумала уехать на Запад и стать учительницей, я отошлю тебя к нему. Джимми устроит тебя как надо.
Этого она не ожидала.
– А почему вы не сделали мне этого предложения семь лет лазад, Мик? – спросила она. Ее удивление было столь велико, что она не могла думать ни о чем ином. – Почему предлагаете это только сейчас?
– Ты была слишком молода для того, чтобы жить одной, детка, – с печальной улыбкой вымолвил Мик. – Слишком юна для того, чтобы уезжать от тех, кто заботился о тебе. Джимми – хороший человек, он позаботится о том, чтобы никто не причинил тебе боли, но, разумеется, он будет тебе не отцом, который присматривает за дочерью.
– А как же с долгом папы? – спросила Дарси. Как давно она ни о чем не думала, даже странно!
Вынув листок с распиской из нагрудного кармана, Мик разорвал его на части и положил обрывки перед Дарси.
– Оплата произошла. Как только будешь готова, я куплю тебе билет до Сент-Луиса.
Вместе с этими словами Мика на нее опустилось благодатное забытье, которое отгораживало Дарси от мира, когда бремя забот и тревог становилось уж слишком тяжким.
– Спасибо вам, Мик, – откуда-то издалека услышала Дарси собственный голос.
– Думаю, тебе лучше всего жить так же, как ты жила прежде. Нет проку в том, чтобы сидеть в темноте и сокрушаться о своих горестях. Лучше все-таки повернуться лицом к миру и сделать шаг вперед.
– Знаю, – прошептала она. – Вы правы.
– Ну вот и хорошо, – кивнул Мик. – Я позабочусь о том, чтобы билет был заказан и ты смогла уехать недели через две. За это время ты успеешь собрать вещи и со всеми попрощаться. И я успею предупредить Джимми. – В дверях Мик задержался. – Не забудь съесть пирог, детка. Ни к чему заставлять Морин волноваться.
Дарси кивнула, но не двинулась с места. Мик несколько мгновений смотрел на нее, а затем, вздохнув, ушел. Дарси сидела в темноте, глядя на накрытую салфеткой тарелку. Мик давал ей свободу. То, о чем она так долго мечтала, внезапно оказалось совсем близко, надо было только протянуть руку. Ей оставалось только сесть в поезд. Жизнь будет ждать ее на другом конце железнодорожной ветки. Она могла начать все сначала. Хорошие воспоминания она возьмет с собой, а плохие оставит позади.
Протянув руку, Дарси сняла салфетку с тарелки. Пироги Морин считались лучшими в Чарлстауне, но, несмотря на это, Дарси подавилась, откусив первый кусочек. И второй. Третий и четвертый пошли лучше. Но откусить больше шести раз она не смогла и утомленно закрыла глаза.
Дарси катала по тарелке вареную картофелину, думая о том, как несколько кусочков яблочного пирога вернули ее к жизни. Правда, надо было признать, что это была еще не настоящая жизнь, но за последнюю неделю она почти пришла в себя. Ей удавалось понемногу есть, а ее желудок перестал сердито ворчать даже при одной мысли о еде. Она перестала плакать. Она даже спала какими-то урывками, правда, часто просыпалась, отрываясь от сновидений, которые была не в состоянии выносить... Потому что она видела во сне мать и отца, Мейзи и Натана, Мика и Морин, Патрика и Бриди, Селию и Тимми. И еще ей снился Эйден. Постоянно.
И, просыпаясь временами в предрассветные часы, Дарси начинала ходить по дому, ощущая какое-то смутное беспокойство. Она начинала понимать, что скоро наберется сил и сможет идти по жизни дальше, отбросив тот кокон, в который пряталась от мира все последнее время. Размяв картофелину вилкой, Дарси с видом послушной школьницы положила ее в рот. Она надеялась, что силы вернутся к ней, когда настанет пора
