опасную личность, был довольно частым гостем во дворце губернатора и имел большие связи в среде власть предержащих мужей. Он не владел состоянием, но жил на широкую ногу, хотя на свое жалованье по сути должен бы только сводить концы с концами. В одних кругах его высоко ценили, в других боялись — этот человек крепко стоял на ногах. В связи с ожидавшимся приездом царя в Ригу работы у Черепова было по горло. Надо было обеспечить безопасность Его Величества, что было отнюдь не просто в этой мятежной провинции с ее упрямым народом. Многие еще прекрасно помнили 1905-й год — и администрация, и местное население. Его Величество поступил несколько рискованно, избрав для своего визита данное место и время. Памятник Петру Первому мог бы открыть и кто-нибудь из великих князей, хватило бы даже и генерал- губернатора. Но тут уж ничего нельзя было поделать — что будет, то будет. Близились знаменательные дни, и подполковник Черепов делал все, что было в его силах.
Дежурный помощник доложил об Ирене. Черепов тотчас прервал все прочие дела и наказал помощнику не беспокоить его до окончания разговора. Затем Ирена вошла в кабинет, и они остались вдвоем.
Разговор носил вполне фамильярный характер. Они называли друг друга на «ты», отчего мрачное по характеру, излишне серьезное донесение приобретало легкую, игривую окраску.
— Ну, расскажи о твоих успехах, — начал Черепов. — Поздравлять с новой удачей?
— Тебе, очевидно, очень хочется меня поздравить, — улыбнулась Ирена. — Пожалуй, повод для этого есть.
— Ого! Это уже интересно! Ты ведь знаешь, я не завистлив. Скорее горд тем, что мне удалось открыть такой незаурядный талант.
— Вчера он был у меня.
— Так-с. Что они говорят по поводу несостоявшегося собрания?
— У них возникли подозрения. На сей раз попали впросак мы. Их наблюдатели видели жандармов.
— Хм, н-да, мы немного погорячились. Впредь будем осторожней. Каково положение сейчас?
— Очень хорошее. Через неделю у них состоится большое собрание. В нем примут участие заграничные главари. Вся компания будет в сборе. Но место и время пока неизвестны, это выяснится за день до собрания.
— Здорово, здорово… — у Черепова задергались ноздри, и он чихнул. — А каковы твои шансы добыть эти сведения: на прежнем уровне или же требуется наша помощь?
— Избави бог, ни в коем случае! Они не должны почувствовать, что вы что-то пронюхали. Судите сами: у них перед большим совещанием будет предварительное, поменьше. На нем решат, где и когда устроить большое, и один из тех, кто будет знать об этом, — мой новый знакомый. Мне он пока что доверяет. От него я обо всем разузнаю. Они рассчитывают на мою помощь и собираются принять меня в свое общество.
— Тебе надо постараться это все уладить в ближайшие дни. И добиться, чтобы тебя позвали на большое собрание.
— Я это сделаю, но тогда ты мне должен помочь.
— Каким образом?
— Ты должен помочь мне оказать им какую-нибудь существенную услугу. Например, предупредить о чьем-нибудь аресте или обыске и потом провести этот обыск.
— Хорошо. Давай глянем, кто для этого подойдет.
Черепов порылся в бумагах и наконец остановился на одном из донесений.
— Вот одно подходящее дело. Какой-то студент, Леон Руйга. Скопилось довольно много материалов, подтверждающих, что он замешан в латышском национальном движении. Но он не из особо опасных, и если улизнет, невелика потеря. Ладно, пожертвуем этим Руйгой и заполучим вместо него рыбку покрупней. Завтра вечером на квартиру Руйги явятся жандармы, и я тебе разрешаю… — Черепов усмехнулся, — сделать так, чтобы они не нашли там ни Руйги, ни вообще чего-либо стоящего.
— Я запишу данные, — сказала Ирена. — Так, теперь я не забуду. А тебе еще раз напоминаю: действовать надо исключительно осторожно — во всяком случае, до их большой сходки. Крисона пока оставь в покое, чтобы никто не путался у него под ногами — он очень осторожничает и как только заметит слежку, мы его потеряем.
— Само собой. Малое совещание пройдет безо всякого нашего вмешательства. Пускай они обсуждают на здоровье что угодно.
— Я надеюсь принять в нем участие, — напомнила Ирена.
— Да, да, необходимо туда проникнуть, это будет сногсшибательной удачей. Кстати, тебе денег не надо? — спохватился Черепов.
— Разве бывает, чтобы они были не нужны… — улыбнулась Ирена.
— Хорошо, я тебе выплачу аванс. Остальное получишь после ареста.
— И не забудь, что потом я намерена отправиться в небольшое путешествие, отдохнуть.
— Понимаю, понимаю. Покуда шумиха утихнет, ты сможешь пожить в Париже. Там у меня тоже есть одна работенка для тебя. А теперь на неделю театр военных действий в твоем распоряжении. Мы ничего не видим, ничего не знаем и тихохонько ждем. Ты, наверно, из него веревки вьешь?
— Из Крисона-то? О, он влюблен, как гимназист! Это была для меня легкая победа.
— У тебя все победы легкие. Ну, желаю удачи!
— Прощай.
Ирена ушла. В ее сумочке было несколько крупных ассигнаций. Черепов хорошо платил своим людям.
Два мощных страшных механизма работали друг против друга. Первый знал о замыслах второго, а второй нет. Где же равенство условий, где закон справедливой схватки?
Воротясь домой, Ирена почувствовала себя усталой, странная, доселе неведомая апатия охватила ее. Не было желания ни думать, ни что-либо делать, только свернуться клубком на диване и погрузиться в лишенную ощущений и мыслей пустоту. Оконные шторы были спущены, и наружный свет, пробиваясь сквозь зеленую ткань, наполнял комнату зеленоватыми сумерками. Все казалось зеленым: желтоватый паркет, красноватый абажур лампы, белая ваза на каминной полке, даже пестрые обои. Одни лишь мысли Ирены были серы. Не думать, не шевелиться…
Ее тело налилось странной тяжестью, силы покинули ее, и все-таки она ворочалась, нервно двигалась, диван ей казался неудобным. Лишенное желаний безразличие… лучше всего было бы уснуть, но мысли неуемной чередой насильно лезли в мозг, словно осенние мухи зудели в ушах и приводили молодую женщину в мучительное, хаотическое напряжение. Покоя больше не было. Отчего?
Голова не болела, никакие заботы не приводили ее в смятение, все происходило так, как Ирена хотела. Откуда же это беспокойство, эта нервозность, это болезненное ощущение, раз для них нет повода?
Результат переутомления, забастовка нервов, реакция на всю предыдущую жизнь? Ах, что за глупости, ведь она была достаточно закалена, чтобы такие мелочи могли на нее повлиять! Просто — дурное расположение духа и больше ничего.
Но отчего же все-таки? В жизни все у нее шло успешно, карьера Ирены шла в гору, благодаря личности Илмара Крисона она получила по-настоящему серьезную и большую работу, и к тому же сегодня подполковник Черепов вручил ей несколько крупных банкнот — закончит дело и сможет поехать в Париж. Ведь все это было прекрасно, настоящее счастье. Но что-то не чувствует она радости от этого счастья.
Неужели же этот посторонний ей человек, этот Илмар Крисон, вошедший в ее жизнь на краткий миг, как до него входили многие другие, произвел такой переворот в ее душе? Вчера у нее и мыслей подобных не было, но сегодня она ужаснулась, когда поняла, что начала забывать о своем долге. Илмар для нее был красивым, сильным молодым зверем, а она — смелая охотница, которой надлежало застрелить этого зверя, — начала вдруг восхищаться его великолепной дикой статью. Он подходил все ближе, вот он уже на расстоянии выстрела, но по мере приближения рука охотницы теряла твердость, у нее больше не было сил поднять ружье. Впервые она в своей авантюрной деятельности не испытывала желания затравить жертву. И представив себе, что вместо нее это может сделать другой, она испуганно вздрогнула: как спасти
