преувеличенного внимания к шефу. – Диночка, нам кофе, пожалуйста.
Девушка кивнула и исчезла.
В просторном помещении витал запах дорогой парфюмерии, у стен стояли кусты растений в кадках, над вычурным диваном, обитым коричневой кожей, совсем некстати висела большая картина в стиле модерн; на журнальных столиках были разложены глянцевые журналы.
– Анна, дорогая, не понимаю вашего гнева. Я предоставил Сереже возможность хорошо зарабатывать, им заинтересовались влиятельные представители шоу-бизнеса. Конечно же он пользуется успехом у женщин, а как бы вы хотели? Ваш брат взрослеет, становится красивым мужчиной, поклонение девушек нам только на руку. Все это составляющие успеха. Он весьма перспективен – притягателен, бесподобно двигается, в нем редкое сочетание изящества, гибкости и силы. Да, у меня есть хватка, я обещал, что сделаю из него звезду, и обещание свое выполню.
– Сережа чистый, неопытный юноша, он никогда не вращался в кругу акул, подобных вам и вашему окружению. – Аня была настроена воинственно. – Ему едва исполнилось семнадцать. Обмануть его ничего не стоит, а вы этим воспользовались. Я боюсь за него, сколько таких мальчиков ваша индустрия перемолола и выплюнула. Я подам на вас в суд, вы слышите?! За растление несовершеннолетнего!
– Какой суд, Анечка? – Огнивцев расхохотался с деланым добродушием. – Ни один суд не усмотрит в моих действиях состава преступления. Разве я принуждал к чему-либо вашего брата? Разве мы держим его здесь силой? – Он доверительно пригнулся к Анне и произнес с особым значением: – Но если вы меня
– Что вы еще придумали, нечестный вы человек?!
– Ну вот, опять! За что же вы меня так не жалуете? Все попытки доказать мою преданность вы оборачиваете против меня. Будьте же со мной поласковее, Анна, а я, в свою очередь – в знак благодарности, – приставлю к Сереже опытных телохранителей, он будет под надежной опекой. Ребята проследят, чтобы мальчик не стал добычей алчных дамочек, не таскался по светским кабакам, не пил водку и не баловался наркотой. Устраивает вас такой расклад?
Вошла секретарша с подносом в руках. Она быстро расставила на столе чашки с дымящимся кофе, вазочки с конфетами и фруктами, успев при этом исподтишка бросить на Аню пару цепких взглядов.
– Что-нибудь еще, Артур Леонидович? – сладким голоском осведомилась она.
– Спасибо, Диночка, пока ничего не надо.
Диночка одарила шефа многозначительной интимной улыбкой и не спеша удалилась, картинно покачивая бедрами. Аня проводила ее глазами, затем с усмешкой обратилась к Огнивцеву:
– Наглядная демонстрация того, что женской лаской вы не обделены. Некоторые девушки удивительно падки на деньги.
– Анна, не оскорбляйте меня так откровенно. Почему вы не хотите познакомиться со мной поближе? Может быть, я вовсе не так плох, как вам кажется.
– Поймите, Артур, вы мне не нравитесь. Ухищрения ваши напрасны, оставьте в покое меня и моего брата.
Огнивцев откинулся на спинку кресла. Лицо его приняло холодное, замкнутое выражение.
– Сожалею, но Сергей участвует в многообещающем проекте, в котором задействовано много серьезных людей. Подводить их я не намерен. Мы решили попробовать Сергея в роли телеведущего новой молодежной программы, и процесс уже пошел, отступать поздно.
– Так вот как вы заговорили. – Аня встала. – Ничего у вас не выйдет, Огнивцев, и вы очень скоро в этом убедитесь.
Она пошла к двери, хозяин встрепенулся, вскочил и побежал за ней:
– Полно, Анечка, не будем ссориться. Клянусь, я не оказываю на вашего брата ни малейшего давления. Да что вы такого трагичного увидели в его занятиях? Не уходите, прошу вас…
Аня больше его не слушала, миновала приемную и стала спускаться по лестнице.
– Грязный шантажист, – бросила она напоследок. – Не смейте мне звонить, писать свои дурацкие эсэмэски и присылать цветы с льстивыми записками. Я больше не желаю вас знать!
На работу возвращаться не имело смысла. Аня позвонила Юле:
– Можешь сегодня не приходить. Я сама заеду за Артемом в детский сад.
– Да, знаю. Только я думала, что Сережа заберет его из садика. Он мне недавно звонил.
– Сережа? А… ну да. Хорошо, до завтра.
Аня набрала номер брата.
– Мы с Артемкой уже дома, – сказал тот. – Ты скоро приедешь?.. Ладно, ждем, без тебя есть не будем.
Когда Аня вошла в квартиру, кухонный стол оказался накрытым, а на газовой плите подогревались кастрюльки с едой.
Сели за стол. Сережа сосредоточенно ел, упершись взглядом в тарелку. Темка рассказывал о важных событиях детсадовской жизни: воспитатели готовили детей к утреннику, приуроченному к 23 февраля. Артему досталось сольное выступление – песня об отважных капитанах.
– Хотите послушать? Это для папы сюрприз, а вам могу спеть сейчас.
– Нет, зайка, сначала поедим, а потом споешь, – отозвалась Аня. Она подняла глаза на Сережу. – Ты не хочешь мне рассказать, где провел сегодняшнюю ночь?
– Ань, не усложняй, а?.. Ну, у телки одной… сама ведь знаешь…
– У телки… Хоть бы сказал «у девушки» или «у женщины»…
– Да какие они девушки… ха-ха… швабры захватанные… послать бы их всех куда подальше!
– Сережа! – Аня хлопнула ладонью по столу. – Откуда в тебе столько презрения к женщинам? Где ты набрался пошлости и цинизма? Не поверю, что в семье, потому что папа и Матвей не позволят себе таких высказываний. А твои бывшие одноклассники – олицетворение вежливости и галантных манер. Я видела, как они относятся к Даше…
– Сравнила! К Даше я сам отношусь с уважением. Даша чистая, светлая, чудесный человечек, настоящий друг, а этим лишь бы голый зад перед камерой выставлять. Твари! К любому старику и уроду за тыщу баксов в постель сиганут, а потом лезут к таким, как я, исключительно из любви к искусству. Девушки, мать их!..
– Не бранись при ребенке. Не надо было связываться с Огнивцевым. Я пыталась не пустить тебя в эту среду – ты воспринял мою заботу как ущемление свободы личности.
– Ничего, жизнь надо знать со всех сторон, пригодится.
– Ты вообще-то собираешься куда-нибудь поступать? Февраль кончается. Мы еще успеем нанять педагогов, чтобы ты подготовился к вступительным экзаменам.
– Не надо мне педагогов. Буду сам заниматься по учебникам. А если откровенно, то у меня ни к чему сердце не лежит. Да не волнуйся ты, к весне определюсь, а не поступлю, так пойду в армию, всего и делов.
Аня чуть не выронила вилку и нож:
– Как это – в армию?! Опомнись, Сережа! И думать забудь. Ты посмотри, какие ужасы показывают – дедовщина, убийства, расстрел сослуживцев обезумевшим дезертиром… Нет, нет, в армию я тебя не пущу.
– Аня, ты вроде не девочка, а говоришь наивные вещи. Имеют место случаи, а где их нет? На дорогах каждый год гибнут тысячи, самолеты падают, поезда сходят с рельс, здания рушатся от взрывов бытового газа; да ты сама говорила, что в городе рыщут маньяки, – все это не страшно, а в армии страшно?
– А то, что ты потеряешь на военной службе драгоценное время, об этом подумал? Сейчас карьеру надо делать практически с юных лет, а для этого необходимо получить отличное образование. Вспомни, что Матвей говорил.
Сережа метнул в нее непонятный взгляд и опустил ресницы. Он катал в длинных пальцах шарик хлебного мякиша и молчал.
– А теперь можно петь? – спросил Темка, вытирая рот рукавом.
– Артем, перед тобой лежит салфетка! – строго напомнила Аня.
– Кто же поет сидя? – Сережа подхватил мальчика и поставил его на стул. – Вот теперь пой, мы
