Аня даже вздрогнула от изумления:
– Вы военный летчик?
Собеседник удосужился кивнуть.
Ане внезапно захотелось остановить машину и как следует рассмотреть своего пассажира. Она слегка затормозила, но вовремя спохватилась.
– Вы летаете на сверхзвуковых самолетах?
– Да, на фронтовом истребителе.
– Ой, я видела, – заволновалась Аня, – на авиасалоне в подмосковном Жуковском. «Русские витязи». Какая красота, слаженность, настоящие виртуозы! Вы на таких самолетах летаете?
– Нет, «Русские витязи» летают на Су-27, – соизволил улыбнуться Матвей, – а я на МиГ-29. Если вы были на авиасалоне, то должны были видеть «Стрижей» – они летают на истребителях МиГ-29… Аня, смотрите, пожалуйста, на дорогу…
– Легко сказать! Первый раз вижу вблизи летчика-истребителя. Космонавтов без конца показывают по телевидению, а пилота ВВС не увидишь никогда. Иногда покажут мельком – в шлемах, в кислородных масках с этими ужасными шлангами, глаза за черным светофильтром. А под масками, значит… – Аня все-таки остановила машину и села вполоборота, с глубоким интересом разглядывая Матвея. Он вдруг как-то по- юношески смутился – надо же, а на вид вроде ничем не пробьешь… Аня безотчетно отметила, что ресницы у него густые, русые, на концах белые, словно обожженные. – В каком вы звании?
– Капитан. Если точнее – гвардии капитан.
– Вы, несомненно, очень мужественный и очень смелый человек, – убежденно заключила Аня.
– Не более чем ваш отец, – возразил Матвей. – Он прошел Афганскую и две Чеченские военные кампании, а мне воевать не пришлось.
– А вы бы хотели?
– Трудный вопрос… Могу сказать, что готов к этому психологически. И еще: когда тебя долго и тщательно готовят к боевым действиям, хочется испытать себя и свою машину в настоящем бою. Наверно, у мужчины это в крови.
Аня усмехнулась:
– У всех знакомых мне мужчин совсем другое в крови… Расскажите о себе. Вы женаты?
– Нет.
– Тогда у вас, вероятно, есть любимая девушка.
Ответа не последовало.
«Да, пожалуй, грубо и нетактично. Только наладила мало-мальский контакт и спугнула. – Аня все же решилась идти напролом: – Подожди, упрямец, я тебя обломаю, при всем уважении к твоей профессии».
– Матвей, давайте не будем играть в молчанку. Вы, насколько помню, не прочь были считать себя моим родственником.
– Этого больше хочет папа, чем я.
– Я всегда считала, что офицеры прекрасно воспитаны.
– Простите, не хотел вас обидеть, я всего лишь объясняю мотивы своих поступков.
– Я поняла, что вы любите Семена Павловича, в таком случае для вас было бы естественно каким-то образом подготовить дочь к встрече с отцом, которого она практически не знает. Снизойдите же со своих заоблачных высот и посвятите меня в подробности жизни вашего семейства. – Последние слова были сказаны шутливым тоном.
– Из меня плохой рассказчик. Попробую описать ситуацию в общих чертах. Мы живем втроем: папа, Сережа и я. Папа на пенсии. Я, как вам известно, служу. Сережа в этом учебном году оканчивает школу.
– А ваша мама? – осторожно спросила Аня.
– Мамы шесть лет как нет в живых.
Машина плавно неслась вперед по широкой автостраде. Аня в раздумье смотрела на дорогу. Нежданно-негаданно накрывала ее плотной волной чья-то незнакомая, чужая жизнь, и не одна – Аню ждала встреча с отцом и с братом, не отмахнешься и мимо не пройдешь.
Она не очень-то любила вникать в проблемы посторонних людей – своих забот выше головы, но о родственниках заботилась до такой степени, что знакомые удивлялись. Были у нее две тетки с материнской стороны, четыре двоюродных сестры и столько же братьев, почти все ее ровесники, кто постарше, кто помладше, на них-то она и распространяла свое несбывшееся желание иметь большую семью. Родственники жили небогато, и она помогала им при случае деньгами; Виктор, естественно, кривился, но те были людьми порядочными, сами ничего не просили, Анне платили искренней привязанностью и вниманием…
– Вы пошли в авиацию по стопам отца? – спросила Аня.
– Да, только папа служил в армейской авиации, а я выбрал фронтовую.
– Ага, понятно, – мило улыбнулась Аня. – Осталось выяснить, какая разница между армейской и фронтовой авиацией.
– Армейская авиация предназначена для авиационной поддержки сухопутных войск, это боевые и транспортные вертолеты. Папа был пилотом Ми-24. В 1999 году в Дагестане боевой вертолет полковника Иртеньева был подбит в Кадарской зоне. Отец был ранен, чудом остался жив.
– Ранение имело последствия? – Какая-то нотка в голосе Матвея заставила Аню задать этот вопрос.
– Врачам пришлось отнять у него ногу.
Колеса громыхнули на ухабе, и тотчас раздался щелчок – двери разблокировались.
– Умная машинка, – заметил Матвей. – Давайте я поведу, вы, кажется, устали.
– Нет, просто выбоину не заметила.
С заднего сиденья раздался детский голосок:
– Дядь, а как тебя зовут?
– Темка проснулся, – улыбнулась Аня. – Теперь держитесь. Придется выкладывать всю подноготную.
– Меня зовут Артем Соболев, а тебя как зовут? – У Темки была дурная привычка сообщать свои данные каждому встречному.
– Матвей Иртеньев, будем знакомы. – Матвей протянул руку и осторожно пожал маленькую ладошку.
– Хочешь поиграть со мной в «хомячка»? – великодушно предложил мальчик.
– Это как?
Аня снова остановила машину:
– Матвей, если вы не против с ним поиграть, пересаживайтесь на заднее сиденье.
– Смотри, как надо, – поучал Темка. – Быстро жми на кнопки, чтобы плохие не догнали. Понял или нет?
– Ну, это раз плюнуть. На кнопки нажимать я умею.
Аня слышала, как они переговариваются за спиной, но не понимала ни слова, мысли ее скакали вразброс: значит, Сережа с десяти лет рос без матери, отец тогда же получил увечье… надо подсчитать… Матвею в то время было двадцать один год, он, вероятно, только-только окончил авиационное училище и оказался с мальчиком и инвалидом на руках… Так или нет? Скорее всего, так… Еще неизвестно, что за мальчик. Шестнадцать лет! Самый непредсказуемый возраст… А отец? Многие люди озлобляются из-за несчастий, становятся излишне требовательными и невыносимыми для близких, откуда вообще знать, что он за человек?
Ладно, поживем – увидим. В любом случае долго она с ними остаться не сможет: Виктор и без того встал на уши, чудак, ей-богу, можно подумать, что молодые люди двадцати семи лет, да еще высококлассные пилоты, летающие на МиГах, спят и видят, как бы обольстить тридцатилетнюю замужнюю даму, будто им больше и думать не о чем…
А интересно, о чем он думает там, в полном одиночестве, предоставленный самому себе, среди клубящихся туч – то черных, то синих, дымчатых или малиновых на закате? Или, может быть, над пронзительно синим морем, когда тень самолета скользит по облакам. Ведь там, наверно, начинается иная
