В эту ночь к нему пришёл Железан: попрощаться. Земное служение его закончилось, он уходил куда-то далеко, вслед за многими, очень многими. Его отпустили: слав сделал своё дело. Я тоже сделал, думал Алексей, глядя на него, призрачного, истончённого до степени легчайшей дымки; он может уйти; я тоже могу уйти…
Он не мог.
Как странно, что я жив, думал он ещё. Ларисса ошиблась? Обманула? Или я просто не понял чего-то? Или с тех пор произошли какие-то события, изменившие предназначение?..
Важно ли это?
Важно.
Свечка в резном каменном подсвечнике догорала.
Железан наконец встал, сказал что-то одними губами, кивнул, отступил назад, исчезая в бревенчатой стене…
С запозданием Алексей прочёл по его губам: 'Прощай, мой друг'.
Я ведь чуть не предал тебя, подумал он. Может быть, ты не догадываешься – а я чуть не предал тебя…
И всех остальных. Кто мне верил.
Он знал, что думать на эти темы ему сейчас нельзя, потому что тогда вновь произойдёт то, что готово было произойти в первую ночь после… после разлуки (он твёрдо выговорил это слово)… и в чём он никогда и никому не признается. Но нужно было помочь себе не думать.
Алексей задул свечу и вышел из келейки.
Отряд ночевал в старой придорожной крепости Агафия, принадлежавшей когда-то, в незапамятные времена, сгинувшему начисто семейству Агафаггелов, тоже предъявлявших свои претензии на престол. Но земли Агафаггелов лежали как раз на путях из Вендимианов в Паригории и обратно… да тут ещё лихая вольница восточных провинций…
И всё же некоторые крепости сохранились хотя бы каменной кладкой – настолько прочно были построены.
Из келейки выход был в полукруглый дворик, бывший когда-то крытой башней, возведённой над колодцем. Сейчас крыши над головой не имелось, кольцо колодца придавливала каменная плита толщиной чуть менее аршина, и сдвинуть её будет под силу разве что стаду быков, взятых в упряжку, – зато на земляном полу густо росла тонкая ольха и клёны.
Уменьшенной и облагороженной копией этого дворика-башни был тот зал в замке на высоком утёсе… разве что колодец ещё (или уже?) не прикрывала тяжеленная крышка…
Алексей прошёл под аркой, низкой настолько, что приходилось склоняться в глубоком поклоне, и оказался на центральной площади. Площадь имела шагов десять в ширину и чуть больше в длину. С трёх сторон в неё впадали узкие улички. Прямо – был виден в некотором отдалении гребень стены, зубцы на фоне тёмно-лазоревого неба; направо – слышна казарма. Слева светились высокие узкие окна Палаты. Этим красивым словом здесь называлось трёхэтажное строение, предназначенное исключительно для жилья. Оно было сравнительно новым и потому достаточно просторным и удобным внутри.
На крыше его поскрипывала под шагами часовых деревянная наблюдательная вышка.
Из окон доносилась тихая музыка. Играли на китаре и клавикордах.
Отрада не спит, подумал Алексей. Она уже чужая.
Он хотел отвернуться и пойти в другую сторону, но в этот момент от стены Палаты отделилась тёмная фигура и медленно пошла к нему. По шагам он узнал Венедима.
– Не спишь, Пактовий?
– Нейдёт сон, – согласился Алексей. – И у вас, вижу… – он кивнул на окна.
– Тоскует кесаревна. Гр
– Плачет… Да, ведь хотел я тебя увидеть, сказать…
– Постой. Скажешь ещё. Ты ведь, как я помню, у чародеев учился?
– Начинал, да.
– Можешь узнать, что сейчас, сию минуту – впереди происходит? На западе, на севере?
Алексей подумал.
– Единственно, могу попробовать послать вперёд птицу. Или зверя. Буду слышать то, что слышит он. Да и то… не уверен. Вымотался я, Венедим. В теле сила ещё вроде осталась, а в душе… последние капли.
– Послать зверя – это не то, нет. Я о другом думал. Говорят, чародеи могут между собой за сотни вёрст письмами обмениваться. Один пишет, а другой будто бы слушает и только рукой водит.
– Такого я не умею… А в чём вообще у тебя сомнения?
Венедим поколебался, но всё же не промолчал:
– Доместик здешний – бывший почтовик, руку всех сигнальщиков знает. Вот и говорит: вроде бы сменилась где-то рука, на каком-то посту… и ведь вот не так сильно, чтобы уверенным быть, а – сомнения закрадываются.
– Думаешь, засада ждет?
– Думаю, может случиться и засада… Завтра из гарнизона полсотни заберу, уже договорились… а всё равно опасаюсь. Рассказывали же тебе об этих… каменных степняках?
