– Просто так… Будем сегодня работать или не будем?
– Обязательно будем.
– Не расстраивайтесь так, ладно?
– Постараюсь.
– Потому что я тоже расстраиваюсь.
– Хорошо, я не буду.
– Сегодня надо хотя бы начать…
– Вы разговаривали с Принцессой?
– Нет, она не захотела.
– Как странно.
– Действительно, странно. Такое впечатление, что она что-то задумала и боится, как бы ей не помешали.
– Она же совсем еще ребенок.
– Ну что вы! Ей шестнадцать лет. Думаю, она хочет отравить Полковника.
– Недоставало только ее еще впутывать в эту историю!
– Эта история – История.
– А хоть бы и так. Неужели…
– Послушайте, Мастер. Девочка – умница, всем бы нам такими быть. Она реально может сделать то, на что мы едва ли решимся, а если решимся, то вряд ли сумеем. Ни в коем случае нельзя мешать ей.
– Но это просто низко – взрослым людям прятаться за спиной девочки!
– О том, чтобы прятаться, речи еще нет. Кстати говоря – будем мы, наконец, делать сегодня бомбы или не будем?
Этой ночью стали пропадать люди. Клерк и с ним двое-трое парней из добровольных помощников (которые отныне именовались ДИС – сокращенно от «Добро И Справедливость») врывались в комнаты и уводили с собой мужчин никто не знал куда. В первую ночь увели троих, произвольно отмеченных в алфавитном списке. Наутро было объявлено, что в Ковчеге вызревал страшный заговор, который удалось раскрыть буквально в последнюю минуту.
На утренней поверке Полковник построил всех в одну шеренгу и несколько раз медленно прошелся вдоль строя, пристально вглядываясь в лица стоящих навытяжку мужчин и женщин. На четверых он показал зажатым в руке стеком, их тут же уводили. Люди оцепенели от ужаса. Потом им приказали стоять «вольно», но не расходиться. Стояли до обеда. Обед прошел в жутком молчании. Стояли после обеда. Увели еще семерых. Потом остальным приказали расходиться.
– Мне кажется, получилось неплохо, – сказал Клерк. – В заговор, я думаю, все поверили. Только я так и не понял, как вы выбирали тех, первых. Из тех, кого назначили, остался только один, остальные – другие.
– Что я их, всех в лицо должен помнить? – возмутился Полковник. – И какая разница – кого? Количество ведь соблюдено, а это главное.
– Разумеется, – сказал Клерк.
– Кто-то идет, – сказала Физик, и Мастер тут же накинул брезент на рабочий стол.
Вошел Пастор. Молча сел. Покачал головой.
– Что-то еще?… – спросила Физик.
– Это немыслимо, – сказал Пастор. – Они продолжают убивать.
– Всех подряд? – спросила Физик.
– Пожалуй, да. Но главным образом интеллигентов.
– Как всегда, в первую очередь.
– Естественно. Самая непокорная фракция.
– Скоро примутся и за нас.
– Лично за вас – вряд ли. Вы необходимы как деталь жизнеобеспечения. Это делает вас неуязвимой и уязвимой одновременно.
– Пастор, что вы предлагаете делать дальше?
– Не знаю. Рано или поздно Полковник совершит серьезную ошибку. Этого нельзя упустить. Хотя… Одну он уже точно совершил: он пытается создать общество.
– То есть?
– То есть он считает, что в наших условиях может существовать общество. Не может оно существовать. Ведь мы задуманы не как общество. Мы – живые консервы. Консервы. Банку должны вскрыть через две тысячи лет. Чтобы сохраниться, мы обязаны не меняться. А перестать меняться мы не сможем тогда, когда изменимся радикально. Полковник положил начало изменениям и уже вызвал к жизни факторы, которые уничтожат его самого…
– Вы верите в инстинкт самосохранения у человека? – вступил в разговор Мастер.
– Вы хотите сказать, что история этого не подтвердит? – усмехнулся Пастор. – Но ведь то, что случилось
