театрального института, ни о каком другом институте и слышать не хотела.
К ее щекам прихлынула кровь.
— Уж не хотите ли вы сделать из меня мастера кишочного цеха на мясокомбинате?
Капитолина Алексеевна тут же нашлась:
— В наше время, девочка, все профессии почетны. Любой труд в нашей стране не является зазорным. — Она была почти уверена, что на этот довод Светлана не посмеет возразить.
— Я читала об этом в Конституции. — Светлана взглянула на часы. До отхода поезда оставалось час пятнадцать. — Володя, сходи, пожалуйста, возьми такси.
Владимир сидел неподвижно, с безучастным выражением лица.
Светлане показалось, что он в самом деле не слышал ее просьбы.
— Володя, прошу тебя, сходи, пожалуйста, за такси, иначе я опоздаю на поезд.
Владимир не шелохнулся. Он сидел с таким видом, будто в эти минуты он решал трудную задачу. Ответ задачи близок, но окончательно приблизиться к нему ему все еще мешают Светлана и Капитолина Алексеевна со своей болтовней о пищевом институте. Поэтому ответ его прозвучал потусторонне, механически:
— Схожу…
Светлана вышла в соседнюю комнату. Следом за ней вышла и тетка.
Брылев подошел к Владимиру и положил на плечо ему руку.
— Не горюй, мамонька. На перстне у царя Соломона были выгравированы гениальные слова: «И это пройдет». — И тут же, став в позу, начал читать из Есенина:
Только не пей. Убереги себя от этой страшной пропасти. Из нее мало кто возвращался назад. И не вздумай дружить со мной.
Владимир поднял на Брылева удивленный взгляд:
— Это почему?
— У нас общность судеб, — почти таинственно, так, чтобы никто не слышал, проговорил Брылев, — Тебе, Володенька, этот соблазнительный Олимп славы только приснился, как сказка, а я на нем был много- много лет. А впрочем, — Брылев решительно и энергично похлопал Владимира по плечу. — Все ерунда!.. Выпьем лучше, Володенька. У меня сегодня получка. — Он пружинисто ссутулился, отвинтил дрожащими пальцами рукоятку трости и достал из буфета две хрустальные рюмки. — Все перемелется — мука будет. И запомни главное — все дороги ведут в Рим.
— Не понимаю. — Владимир встал с кресла и, заложив руки в карманы, стоял покачиваясь. — Ничего не понимаю. Рим, мука — к чему все это?
— Все в землю ляжем, все прахом будем. — Брылев наполнил до краев хрустальные рюмки. Озираясь по сторонам, завинтил трость. — Выпей, друг мой, станет легче. У меня к тебе будет большой разговор. Но это уже после того, как проводим Светлану. Не вешай голову и не мечи икру. Институт позади, теперь ты вольная птица. Ты еще не раз убедишься, каким другом может быть Корней Брылев!
Вошла Светлана. Лицо ее искривилось, как от боли.
— Володя!.. Опять?!
— Что?
— Всю эту неделю ты пьешь почти каждый день.
— Не день, а вечер, — буркнул Владимир, отстранив рюмку.
— А это существенно, — поддакнул Корней Карпович. — Пока вечер… А это еще не так страшно.
Владимир смотрел на Светлану, и ему все еще не верилось, что через час-полтора ее увезет от него поезд и между ними лягут тысячи и тысячи километров. А ему сейчас она так нужна. Хоть ненадолго, а все- таки разлука. А ведь она красивая. А с красивыми разлука опасна. Ой как опасна… Красота как солнце, а к солнцу тянется все живое: альпийский цветок в горах Тибета и роза в королевской оранжерее, подсолнух в огороде рязанской деревни и даже (о, как еще тянутся!) истомленные бледно-голубые прожилки картофельной ботвы, выросшей в темном чулане или под крыльцом, куда солнце ненадолго тоненьким кинжальным лучиком прорезается сквозь щели досок или добела раскаленной пикой прорывается через круглое отверстие от выбитого сучка.
— Может быть, ты все-таки передумаешь?
— Все уже решено. Как только приеду на место — обо всем напишу. Сейчас мне в Москве душно. Даже гадко вспомнить мой провал на экзаменах. Я читала бездарно!
— Я пошел за такси. — Владимир вышел из комнаты.
Следом за ним кинулся повеселевший Брылев.
— И я с тобой. — Но у двери он замешкался, подошел к серванту, взял свою неразлучную трость. — Еще древние римляне говорили: «Tres faciunt collegium!..»
— Что это означает? — спросил Владимир.
Брылев ткнул пальцем себя в грудь, потом в плечо Владимира и прижал к груди трость.
— Трое составляют коллегию!
Как только они ушли, в столовой раздался непрерывный телефонный звонок. Капитолина Алексеевна подняла трубку.
— Да, да, я слушаю… Леночка? Здравствуй, милая. — Горестно вздохнув, она несколько раз расслабленно кивнула головой. — Да… Да… Все по-прежнему. На завод. А сейчас едет в колхоз. А что я могу сделать? Я уже все, что могла, пустила в ход. И все бесполезно. Передаю ей трубку, поговори с ней сама. Я уже устала… Смертельно устала… У меня от ее капризов гипертонические кризы.
Светлана подошла к телефону и взяла трубку.
— Мамочка? Здравствуй… Что? Подождать?.. Не могу я вас подождать… Понимаешь — не могу. Ведь не одна же я еду. Нас едет большая группа. Девушки и парни из нашего цеха… Да… Да…
В коридоре раздался звонок. Звонок был решительный и настойчивый. Капитолина Алексеевна метнулась в коридор.
— Мамочка, ты не беспокойся обо мне, все будет хорошо. Чувствую я себя отлично… Аппетит? Аппетит у меня как у солдата в походе… Дедушка? Он жив-здоров, приедет провожать меня на вокзал. У них с тетей конфликт местного значения… Да, да… Ты не волнуйся, мамочка. Володя?.. У него большие неприятности, но думаю, что все утрясется. Он только что ушел за такси. — Светлана мельком взглянула на часы. — Мамуля, поезд отходит ровно через час. До свидания, мамочка. Десять раз поцелуй за меня папу.
Светлана положила трубку и расслабленно опустилась в кресло. Руки ее вяло повисли над полом, голова откинулась на спинку. Она не слышала, как в гостиную вошла тетка. Открыла глаза лишь тогда, когда совсем рядом прозвучали ее шаги по паркету.
— У вас какое-то странное выражение лица, — сказала Светлана. — Что-нибудь случилось? Кажется, к нам кто-то пришел?
На щеках Капитолины Алексеевны пламенели малиновые круги. В глазах колыхался не то испуг, не то крайнее удивление.
— Случилось большое!.. Случилось необыкновенно огромное! — с выражением таинственной растерянности проговорила Капитолина Алексеевна.
— К нам пришел пищевой профессор? — попыталась съязвить Светлана.
— Нет… К нам пришел Кораблинов.
— Что?! — Лицо Светланы словно обдало серым пеплом. Она даже попятилась в угол столовой и стояла неподвижно, с широко раскрытыми глазами.
— Он хочет говорить с тобой, — как заклинание произнесла Капитолина Алексеевна и сделала шаг навстречу племяннице.
