[171] Tac. Agr. XXXVI. 1; Hist. II. 22. 1 ff.
[172] См. пред. примеч.
[173] Arr. Alan. XXIV; XXV; Ardant du Picq Ch. Etudes sur le combat. 1903. P. 19-20, 72.
[174] Вавилонский Талмуд: Nazir. 66 b.
[175] Front. Strat. II. 3; 15; Колонна Траяна. № 50—51.
[176] Tac. Hist. II. 41. 7; 43. 2; Иерусалимский Талмуд, Sota. VIII. 1.
[177] Tac. Agr. XXXVI. 3; Arr. Т. II. 2; XVI; Ardant du Picq Ch. Op. cit. P. 73—75; Vigneron Ch.P. Le cheval dans l’Antiquite. 1968. P. 238. Как представляется, автор верит в ударную мощь, несмотря на отсутствие у всадников стремян.
[178] Ios. Flav. Bell. Iud. VI. 2. 8 (161—163); см. также, например: V. 7. 3 (313).
[179] Ios. Flav. Bell. Iud. VI. 1. 7 (75).
[180] Tac. Agr. XXXVI; XXXVII. 1.
[181] Tac. Agr. XXXVII. 3.
[182] Onosander. VI. 11; XI; Tac. Agr. XXXVII. 6; Front. Strat. II. 9. 7.
[183] Tac. Hist. III. 54. 4; Front. Strat. I. 2.
[184] Колонна Траяна. № 106—108; Колонна Аврелия. № LXXII.
[185] L’Annee epigraphique. 1969-1970. № 583; Speidel M. // Rev. Archeol. 1971. P. 75—78 (Колонна Траяна, пред. № 106—108).
[186] Ios. Flav. Bell. Iud. VI. 1.5 (46); CIL. XIII. № 7323.
[187] Dessau H. Inscr. lat. selectae. № 2244.
[188] Florescu F.B. Monumentul de la Adam-Klissi. 1959.
[189] Tac. Hist. III. 19.
Стратегия римской армии. Постоянный лагерь
Предотвращение агрессии
Может показаться, что изучение тактики представляет собой слишком профессиональную, даже скорее техническую сторону вопроса. Между тем, оно необходимо, ибо римские военачальники формировали свою стратегию в зависимости от вооружения и маневренной способности войск, которые имелись в их распоряжении.
Считается, что эта военная организация хорошо известна; ее упоминание неминуемо вызывает в памяти некие слова, некие образы. Тут же вспоминаются слишком известные limes, огромные крепости и армии провинций; встают перед глазами легионы Германии, располагающиеся на пограничном валу, выстроенном в Британии при Адриане, а Большой лагерь в Ламбезисе сменяется каким-нибудь другим валом, возведенным в Сирии, или в дунайских краях. Однако касательно limes необходимо констатировать тот факт, что учебники все еще содержат если не ошибки, то, как минимум, неточности по отношению и к слову, и к реальности, которую оно обозначает1. Так или иначе, во время раскопок были открыты многочисленные стационарные лагеря. Расположение их составных частей представляет огромный интерес и заслуживало того, чтобы быть лучше известным, чем в настоящий момент2. Что касается порядка, установленного постепенно в каждом регионе, он пока не стал предметом комплексного изучения3. Не хватает ему общего географического подхода к изучению римской армии. Но прежде будут представлены две составляющие, которые присутствуют повсюду — точечная и линейная оборона, форты и стены. Тем не менее, следует для начала упомянуть еще раз условия размещения на местности»
Рим и его враги: наступление или оборона?
Вполне логично, на первый взгляд, признать, что стратегия римской армии менялась в зависимости от смены реальных и вероятных врагов, против которых она должна была выступать. И если такая цель не вдохновляла создателя империи, его преемники, без всякого сомнения, должны были приспособить свою политику к поведению своих противников. Давайте сразу оговоримся — нельзя сказать всего о варварах на нескольких страницах. Речь идет только об определении военной характеристики каждого народа, чтобы лучше понять, как Рим должен был по-разному вести себя с одними и с другими.
Враги
Следуя географическому принципу, быть может, проще всего в этой области начать с двух отдельных примеров — Испании и Британии. Иберийский полуостров потребовал не менее двух веков борьбы за то, чтобы завоевание было в конце концов завершено. Воинственность аборигенов прославила их, потому-то Рим черпал оттуда немало рекрутов для своих вспомогательных частей. Между тем после августовской эпохи, как представляется, был установлен мир, и VII Сдвоенный легион спокойно надзирал и за рудниками Северо-Запада, и за населением. Впрочем, последнее не имело никакой возможнсти найти убежище, будучи прижатым к морю.
Бритты же (те, которые населяют современную Великобританию), наоборот, всегда сохраняли в своем положении некую непримиримость, а жители Каледонии на севере острова никогда не входили в состав Империи. Их воинственность и густонаселенность всегда составляли головную боль для римского командования, которому, тем не менее, приходилось довольствоваться практикой их политического разделения. Опасность возросла еще больше в III в. н.э. с началом набегов саксонских пиратов.
Германские племена, в громадных количествах скапливавшиеся за Рейном и Дунаем, отнюдь не всегда подтверждали свою репутацию блестящих бойцов, но обладали тремя преимуществами: своей воинственностью, величиной народонаселения и протяженностью границы, которую Рим вынужден был защищать. Угроза с их стороны сделалась еще более ощутимой, когда пришедшие с востока кочевники — сарматы и роксоланы — присоединились к местным обитателям. Слабость же варваров заключалась в их политической раздробленности. Отсюда проистекала опасность, которую мог представлять такой человек, как Арминий, победитель Вара, когда он предпринял усилия по их объединению. Ведь складывание союзов племен увеличивало опасность. Кроме того, на левом берегу нижнего Дуная, на территории современной Румынии, проживали даки! У них было множество преимуществ — их богатство (знаменитое «золото даков»), отсутствие страха перед Империей и особенно их государственное устройство, ибо они образовывали единое царство. Но ведь их государство было относительно невелико в сравнении с римским миром. Все же в III в. для всех этих народов северной границы сложилась новая ситуация. Потрясения на Дальнем Востоке толкнули одни народы против других, а те, словно бильярдные шары, бросили на Империю тех, кто находился к ней ближе всего.
Чтобы понять важность III в., следует равным образом рассмотреть то, что происходило на Востоке. На территории Ирана находилось единственное мощное и централизованное государство, существовавшее поблизости от Римской империи. В первые два века нашей эры монархия, которая там властвовала, была относительно мирной. Но между 212 и 227 гг. произошел переворот, и Аршакидам-парфянам наследовали Сасаниды-персы, которые установили националистическую, воинственную и религиозно-фанатическую власть. То, что историки Рима называют «великим кризисом III века», объясняется совпадением направлений агрессии с двух сторон — с востока в наступление идет Иран, а с севера в то же время — германцы, хотя и по иным причинам.
Южная граница порождала собственные проблемы. Главная угроза исходила от кочевников и полукочевников — набатеев и блеммиев в Египте, мавров и нумидийцев в современном Магрибе. Своеобразие этих районов заслуживает того, чтобы их особо выделить. Народы эти проживали как к северу, так и к югу от границы, которую они, впрочем, беспрестанно пересекали во время своих странствий. Поэтому основная задача легионеров заключалась в надзоре за их миграциями. Читая некоторых современных авторов, можно подумать, что Африка жила три века в постоянных восстаниях. Однако не нужно поддаваться этой обманчивой видимости, ведь добрая часть туземцев была присоединена к Риму (этот регион оставил бесчисленное множество руин, датируемых Ранней империей, он порождал писателей и даже императоров). Что касается малочисленных и неорганизованных кочевников, то, несмотря на их смелость, они не могли сравниться с германцами или персами. Тем не менее, оказывается, что в случае кризиса на
