– Согласно принятым правилам комитета, каждое агентство, даже самое маленькое, – независимо в своей деятельности. И каждое агентство, даже самое крупное, обязано оказывать поддержку и помощь всем другим агентствам, уважая их права и свободы. Однако в случае с «Пиявкой» этот принцип подвергается непрерывному обстрелу со стороны Ривер-Хауз, который желает осуществлять полный контроль над операцией на том основании, что этого требуют их партнеры в Соединенных Штатах...
Неожиданно вмешался Даркер. Его сила была в отсутствии средних оборотов. Он мог угрожающе молчать. Он мог, в экстремальных случаях, изменять свою позицию, если битва была окончательно проиграна. И он мог атаковать, что он сейчас и сделал.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что этого требуют их партнеры в Соединенных Штатах? – зло перебил Даркер. – Контроль за «Пиявкой» был доверен братишкам. Они его осуществляют. А Ривер-Хауз нет. Почему так? Подобное с подобным, Рекс. Ведь это же твой педантичный закон. Ты ввел его. Вот теперь и живи согласно ему. Если братишки «ведут» «Пиявку» там, то, следовательно, Ривер-Хауз «ведет» ее здесь.
Нанеся удар, Даркер опять сел, ожидая нового случая ударить. Марджорэм тоже его ждал. И хотя Гудхью повел себя так, будто пропустил слова Даркера мимо ушей, они его больно задели. Он облизнул губы и взглянул на Мерридью в надежде, что старый приятель что-нибудь скажет. Но тот молчал. Гудхью возвратился к обвинениям, но допустил фатальную оплошность: он отошел от намеченного заранее плана и стал импровизировать.
– Но когда мы спрашиваем
– О'кей, Рекс, – сказал его начальник. – Это была хорошая речь. Приятно, что ты по-прежнему в форме. Теперь поговорим начистоту. Джеффри, ты прислал мне записку. Ты говоришь, что вся операция «Пиявка», как ее себе представляет уголовная полиция, – чистейшая галиматья. Почему?
Гудхью опрометчиво вмешался:
– Почему я не видел этой записки?
– «Флагманский корабль», – в мертвой тишине произнес Марджорэм. – Вы не входите в команду, Рекс.
Даркер дал более детальное объяснение, которое, однако, не только не принесло Гудхью облегчения, но еще больше его расстроило:
– «Флагманский корабль» – кодовое название американской части операции, Рекс. Они потребовали очень ограниченного доступа, как условия подключения нас к ней. Прости.
Говорил Даркер. Марджорэм протянул ему папку, Даркер открыл ее, послюнявил палец и перевернул страницу. Он умел верно выбрать момент, знал, когда внимание аудитории приковано к нему. Он мог бы стать плохим проповедником. У него были лоск, осанка и странно выпирающий крестец.
– Не возражаешь, Рекс, если я задам тебе несколько вопросов?
– Мне кажется, максима вашего ведомства гласит, что только ответы бывают опасными, Джеффри, – парировал Гудхью. Однако шутливый тон только подчеркнул его раздражение и растерянность.
– Является ли источником информации о военном грузе, следующем в Буэнавентуру, то же лицо, что сообщило Берру о наркотиках?
– Да.
– И что этот единственный информатор и «раскрутил» все дело: «Айронбрэнд» – наркотики в обмен на оружие – заключение сделки?
– Этот информатор мертв.
– В самом деле? – Даркер казался более заинтересованным, чем обеспокоенным. – То есть все это – Апостол, не так ли? Наркоюрист, который вел двойную игру, чтобы откупиться от тюрьмы?
– Я не привык так открыто обсуждать информаторов!
– Ну, я полагаю, если он мертвый или липовый или и то и другое, то это не возбраняется.
Последовала новая театральная пауза, во время которой Даркер изучал папку Марджорэма. У этих двух людей существовала особая близость друг с другом.
– Является ли информатор Берра тем, кто раскопал участие определенных британских финансистов в этой сделке? – спросил Даркер.
– Все это из одного источника, как и многое другое. Не считаю целесообразным далее обсуждать здесь информаторов Берра, – сказал Гудхью.
– Информаторов или информатора?
– Не провоцируйте меня.
– И этот информатор жив?
– Комментария не будет. Да, жив.
– Он или она?
– Ответа не будет. Министр, я возражаю.
– Таким образом, ты утверждаешь, что единственный информатор – они или она – сообщил Берру о
