перевидал толпы таких ворчунов, срыгивающих после чашки утреннего капуччино свои старые песни, пока отупение рабочего дня не избавит их от необходимости думать, рассуждать, составлять собственное мнение о современности, жизни, религии, смерти. Здесь, за стойкой бара, прежде чем направить свою энергию на завинчивание гаек, продажу пылесосов или оштукатуривание стен, они выдавали только штампованные идейки, распространяемые средствами массовой информации. Несмотря на шикарное убранство в стиле ретро, цены в кафе «Греко», основанном в 1760 году и видевшем некогда в своих стенах Бодлера, Вагнера, Уэллса и Феллини, были не выше, чем в любом другом месте. По крайней мере, пока посетители оставались на ногах. Поскольку, стоило только присесть, тариф увеличивался вчетверо. Так что мелкий люд наслаждался старомодным обаянием буржуазии стоя, любуясь на какую-нибудь звезду за столиком, укрывшуюся за темными очками. А Рафаэль, покуда его коллеги-официанты подавали пирог с полентой Клаудии Кардинале или мороженое с малиновым сиропом Монике Беллуччи, поил работяг кофейком.
– Эй, Рафаэль, может, ты и террористов обслуживал, кто знает? Пока они место подыскивали, – окликнул его Дино, завсегдатай, каждое утро опрокидывавший тут стаканчик кьянти, прежде чем втиснуть себя в крошечный сувенирный киоск.
– Насчет убийц не знаю, а вот пострадавших наверняка.
– Ужас. Все эти невинные люди не заслужили такого.
– А ты слыхал, чтобы смерть забирала только тех, кто ее заслужил?
– Вот что я тебе скажу…
Но Рафаэль уже не слушал Дино. Во-первых, потому что ему было на него плевать. А еще потому, что его взгляд, соскользнувший с помятой физиономии собеседника, наткнулся на женщину, только что облокотившуюся о стойку в самом ее конце. Длинные черные волосы, широкие скулы, большие миндалевидные глаза, кожа с медным отливом – явно нездешнее лицо. Монголка или эскимоска? В любом случае, ее экзотическая красота притягивала к себе. Он направился к ней, не останавливаясь перед крикуном, который уже битый час требовал свой кофе. Обычно Рафаэль ждал, пока клиент сам скажет, что ему надо, но на сей раз наградил незнакомку заинтересованной предупредительностью:
– Здравствуйте. Чего желаете?
– Здравствуйте, я бы хотела поговорить с Натаном Лавом.
Он застыл и бросил взгляд на настенные часы с эмблемой виски «Джонни Уокер», висевшие за его спиной. Было ровно восемь часов. Накануне какой-то человек назвался Натаном Лавом и выдал ему пачку банкнот в обмен на маленькую услугу. Достаточно всего лишь указать отель «Хайатт» тем, кто назовет его имя, при условии, что они явятся в бар семнадцатого января между восемью ноль-ноль и пятью минутами девятого.
– Отель «Хайатт», – ответил Рафаэль согласно договоренности.
– Спасибо, – сказала незнакомка и ушла, ничего не заказав.
У Рафаэля была слабость к женщинам. Недели не проходило, чтобы он не влюбился – из-за улыбки, взгляда, оголенного плеча. Но на этот раз его сразил голос. Чуть хрипловатый, со странным выговором, завораживающий своим тембром и некоторой властностью. И окутанный ароматом диких фиалок.
Его сладостные мечтания прервал какой-то подошедший к бару гигант, благоухающий лосьоном после бритья. У дюжего детины были рыжие, остриженные короче, чем бобрик на полу, волосы, костюм от Армани, измявшийся в долгой дороге, квадратный лоб и такие же челюсти. Несколько капель пота выдавали недавнее физическое усилие.
– Хелло, я ищу Натана Лава.
Опять американский акцент. Рафаэль посмотрел на часы. Четыре минуты девятого.
– Без одной!
– Что?
– Отель «Хайатт».
106
Карла отодвинулась от Ника, спустила перепачканное грязью платье к своим ободранным ногам, сняла трусики и переступила через край ванны. Ник сперва отвел глаза, но не смог долго противиться искушению. Вода брызнула из головки душа и растеклась по телу итальянки. Она не придумала ничего лучше, кроме как перетянуть слугу Владимира на свою сторону. И в качестве задатка дала ему поглазеть на свое тело. Особо хитрить было некогда. Она еще никогда не прибегала к этому средству. Наоборот, внешность порой даже мешала ей, привлекая толпу домогавшихся ее мачо, которые наверняка затоптали бы идеального, но менее предприимчивого претендента. Был среди этих фаллократов Модестино, неаполитанец с горячей кровью, который обрюхатил ее как-то вечером после танцев и испарился, не дожидаясь рождения Леа. Был еще Этьен, вспыльчивый француз, женившийся на ней и сгинувший где-то в Арктике в рождественский вечер. Потом был Владимир, раздражительный русский, давший ей все, включая венерическую болезнь и страх. Но этот-то никуда не исчез, напротив. Модестино, Этьен, Владимир – сильные личности, помешавшие ей заинтересоваться более сдержанными мужчинами, такими как Натан Лав. Да, раньше она была безрассудна. Но теперь возьмет дело в собственные руки.
– Ник, не подашь мне полотенце?
Шофер исполнил просьбу поспешнее, чем приказ хозяина подать лимузин. Когда он протянул ей полотенце, держа его, как тореадор свой плащ, она прижалась к нему. Он положил ей ладони на мокрую спину и наклонился, чтобы поцеловать. Карла не сопротивлялась. Подняла руки и обвила его шею. Полотенце упало, вслед за ним пиджак и рубашка Ника, не способного под напором ферромонов оценить опасность, которой подвергал себя, тиская женщину своего хозяина. Чтобы он не успел опомниться, Карла отдалась ему тут же, не сходя с места. Потом подхватила с полу одежду – и свою, и его.
– Эй, ты куда?
– В свою комнату.
Он бросился за ней по лестнице в костюме Адама.
– Шмотки мои отдай!
– Оденемся наверху, там спокойнее.
Она натянула джинсы и свитер, зашнуровала кроссовки «Рибок» и посмотрела на Ника, облачавшегося в свой костюм, который она ворохом бросила на кровать. Колоссу было явно не по себе. Его маленький умишко метался, пытаясь принять какое-то решение. Остаться или бежать? Цепляться за задницу этой итальянки означало навлечь преследование мафии на свою собственную.
– Увези меня отсюда подальше, Ник.
Карла ждала его в дверях, с сумкой на плече. Отныне решения принимала она.
– Э, послушай… То, что ты просишь, – дело нешуточное.
– Как и то, чем мы только что занимались.
– И куда ты хочешь, чтобы мы поехали?
– Выбор есть. За воротами целый мир.
– Коченок нас где угодно достанет.
Она кивнула ему на прощание и побежала прочь. Увлекаемый каскадом событий, Ник устремился за ней следом. Догнал возле гаража.
– Где «рейнджровер»? – спросила она.
– В починке.
– Ключи от «мерседеса» у тебя?
– Я не имею права…
– Ключи, Ник!
Он снял блокировку бронированного автомобиля. Карла открыла дверцу, бросила дорожную сумку на сиденье, вставила ключ в замок зажигания и уселась за руль. Чья-то стальная рука выдернула ее оттуда так стремительно, словно сработала катапульта. Сначала ее мотало во все стороны, потом швырнуло на капот, и она оказалась лицом к лицу с Олавом Аськиным. Убийцей, правой рукой Коченка. Владимир свел с ним знакомство, когда этот бывший офицер, прошедший Афган, Чечню, поработавший на фашистскую русскую организацию РНЕ, предложил свои услуги мафии. На его счету помимо военных преступлений были и этнические чистки, и теракты против неславян, и боевая подготовка членов Русского Национального Единства, и участие в государственном перевороте 1993 года, и заказные убийства. Мистер К. обычно использовал его как последнее средство.
