– Кто вы? – спросила Карла.
Ник валялся на земле.
– Ты, оставаться здесь, сука итальянская! – прорычал Олав на ломаном французском.
– Я должна ехать к своему мужу. Вы позволите?
– Если ты ехать, ты сдохнуть.
Карла заупрямилась и попыталась улизнуть, несмотря на предупреждение. В конце концов, ее тут считают женщиной хозяина. Реакции Аськина долго ждать не пришлось. Он вытащил девятимиллиметровый парабеллум и упер ствол в ее спину.
– Да что с тобой, Олав? – спросил Ник, медленно вставая с земли и потирая ушибленный затылок.
– Всем оставаться.
– Мне велено отвезти мадам Шомон к хозяину, – солгал Ник.
– Исключено.
Несмотря на приказ, Ник все-таки направился к «мерседесу». Аськин дважды выстрелил. Шофер с воплем упал. Из его ног хлестала кровь. Карла оцепенела. Похоже, Аськин был неуправляем и полон решимости. Он велел Нику заткнуться, набрал номер на мобильном телефоне, сказал что-то по-русски и выслушал ответ.
– Всем оставаться! Коченок велел.
– Где Владимир?
– Двигай назад, шлюха итальянская!
Карла огляделась. Ее сумка лежала на сиденье «мерседеса». Дверца была открыта, ключ торчал в замке зажигания. Достаточно было повернуть его на четверть оборота, чтобы покинуть это проклятое место. Прислонившись спиной к колесу бронированной машины, пригвожденный к земле Ник стонал, пытаясь нашарить что-то в пиджаке. Искал свое оружие. Но тщетно. Карла вытащила его, когда несла одежду к себе в спальню. Закусив губу, она уставилась на нацеленный в ее сторону парабеллум.
– Надо вызвать «скорую», – сказала она.
– Нет.
Олав выстрелил в третий раз. Карла закричала. Пробитая пулей голова Ника стукнулась о землю.
– «Скорая» больше не нужна. Теперь давай в дом.
Она подчинилась. Аськин помог ей, дотащив за волосы до крыльца. А войдя в холл, внезапно шваркнул о мраморную колонну.
107
Когда Карла пришла в себя, она лежала на полу у входа, Владимир гладил ей лоб.
– Как ты, милая?
Она оттолкнула его, чтобы ощупать свой череп. Убрав руку, увидела, что пальцы в крови.
– Всего лишь небольшой ушиб, – успокоил ее Коченок.
Он был один. В его кармане зазвонил мобильный телефон. Он что-то сухо ответил и оборвал разговор.
– Не беспокойся, Аськина тут больше нет, и я отпустил прислугу, чтобы ты была спокойна. Вилла в нашем полном распоряжении, кроме нас – никого.
– Кто он такой, этот тип?
– Ты пыталась улизнуть от него?
– Он убил Ника.
– Знаю, знаю. Он сейчас как раз им занимается. Куда ты хотела с ним бежать?
– Где Леа?
– Олав мне сказал, что ты трахалась с Ником.
– Ты ее тоже держишь взаперти?
Диалог двух глухих.
– Учитывая твое безответственное поведение, я принял кое-какие меры.
– Мое безответственное поведение?
– Твое бегство с незнакомым типом из ФБР, с которым ты умудрилась спутаться; риск, которому ты подвергала дочь, утащив ее вместо школы в опасную поездку на Аляску; таинственная смерть твоего мужа, в которой ты замешана, если верить обвинениям твоей свекрови; эти бессмысленные метания между желанием остаться со мной и сбежать; неуместная сексуальная связь с одним из моих служащих незадолго до его гибели… Я уж не говорю об этой несуразной стрижке, о краже машины, о взрыве в твоей квартире… Список можно долго продолжать.
– Ты рассчитываешь удержать меня насильно?
– Тебе требуется психиатрическая помощь. Обнаружение тела Этьена и эта гнусная история с опытами совершенно тебя потрясли.
– Хочешь запереть меня в психушку?
– Я собираю свидетельства, чтобы поместить тебя на лечение. Не беспокойся, через несколько месяцев ты станешь такой же, как прежде.
– А прикинуться, будто хочешь обезобразить меня кислотой, это не поступок сумасшедшего?
– Так тебе понравился мой розыгрыш?
– Мерзавец!
– Впервые в жизни я лил девяностоградусный спирт на чье-то лицо. Впервые также предлагаю кому-то второй шанс.
– О каком шансе ты говоришь?
– О шансе жить.
– С тобой?
– Ты мне это должна.
– Вот как? И почему же?
– Потому что я все тебе простил, и если ты до сих пор жива, то лишь потому, что я так захотел. Это относится и к тебе, и к Леа.
– Куда ты дел мою дочь?
Владимир поцеловал ее в лоб. Не отстраняясь, изрек угрозу:
– Я желаю нам только счастья, всем троим. Отныне мы будем маленькой семьей. Кто посягнет на это, умрет.
Карла снова его оттолкнула.
– Натан Лав не позволит тебе это сделать.
– Аськин занялся им вчера вечером. Его труп нашли на городском пляже Ниццы. К тому же это принесет нам два миллиона долларов награды.
Словно груда металлолома, притягиваемая мощным магнитом, Коченок опять двинулся к ней, пытаясь поцеловать. Но прежде чем его губы коснулись цели, медленно отпрянул, косясь на ствол пистолета, упершийся ему в нос. Карла воспользовалась тем самым оружием, которое Ник безнадежно искал в своем кармане. Она чувствовала себя виноватой в его смерти, но для чувств сейчас был неподходящий момент. Она выпрямила руку, изменив направление ствола:
– Я никогда не пользовалась «пушкой», но видела, как твой нацист шлепнул Ника. Где Леа?
– Ты могла бы жить как принцесса.
Она нажала на спуск. Вспышка, грохот, дым перед глазами, запах пороха, звон гильзы, отскочившей от каменных плит, размазанное по полу колено Владимира, который с воплем грянулся оземь.
– Где Леа?! – настаивала Карла, целясь во второе колено.
Молчание. Второй выстрел прогремел в холле, предвещая своим эхом скорое убийство. Ошметки коленной чашечки и мяса заляпали колонну.
– У тебя остается выбор только между инвалидным креслом и гробом. Где Леа?
Карла была полна решимости. Коченок совершил большую ошибку, недооценив силу матери, у которой отняли ребенка. Силу, с которой не совладать ни наемнику, ни алчному прихвостню. Она прицелилась в глаз, глядевший на нее с вызовом, несмотря на боль, исказившую лицо. Владимир кусал губы, чтобы не унизиться до крика.
– Через три секунды инвалидное кресло тебе уже не понадобится.
