намеченного пути. С этого момента Карла уже ничего не могла поделать. Ей выкрутили руку и окунули лицом в теплую, липкую жидкость. Пытались утопить во фритюрнице. Масло залило ноздри, рот, уши. По счастью, аппарат был выключен некоторое время назад. Еще несколько секунд, и она бы захлебнулась, но тут ее оттянули назад и пришлепнули к полу. Из-за жгучего жира, склеившего ресницы и веки, она отбивалась вслепую, черпая энергию лишь в решимости спасти дочь. От удара в подбородок лязгнули зубы. Но кулак лишь скользнул по масляной маске на лице. Человек, сидевший на ней верхом, задрал свитер ей на голову, чтобы кулак не соскальзывал. Теперь, когда ее руки запутались в рукавах свитера, она стала легкой добычей. После второго хука у нее возникло впечатление, что голова отлетела от туловища и размазалась по полу. Третья торпеда прошила ее челюсть свинцом и отозвалась взрывом боли во всем теле. Трикотажная вязка обтянула щеки, шерсть попала в рот. Она представила состояние своего лица. Карла поняла в этот момент, что умрет. И ждала четвертого удара. Но убийца что-то медлил. Вдруг она осознала, что ее конечности свободны. Забыв о боли, оторвала от лица прилипший свитер и попыталась вытереться. Она усиленно заморгала, сгоняя масляные слезы, чтобы яснее видеть, потом – чтобы удостовериться, что это не галлюцинация.
Насильник был ей знаком.
В последний раз, когда она его видела, он лежал без движения в боксе скорой помощи, в римской больнице. Натан Лав смотрел на нее как зверь, которому помешали рвать добычу. Не спуская с нее ужасно черных и бездушных глаз. Под его ногой лежала скрюченная жертва, еще живая, но в жалком состоянии. С кровавой расселиной от носа до уха. Сломанная рука несчастного была странно вывернута над головой. Жертва не шевелилась, не кричала. Лав резко дернул неподвижную руку, обернул ее, как шарф, вокруг шеи человека, и яростно зашвырнул его в холодильник. Затем испустил леденящий душу вопль, сломал кассу и вдребезги разнес автомат с напитками, выплюнувший гейзер кока-колы. Карла наблюдала сцену, не шелохнувшись. Страх и боль пригвоздили ее к земле. Тут Лав поостыл и опустился перед ней на колени. Она почувствовала, как отрывается от пола – беззащитная, избитая, полуголая – на руках сумасшедшего. Он отнес ее в кабинет менеджера, бережно усадил в кресло и какое-то время молча смотрел, прежде чем укутать своей курткой. Карла шевельнула губами, пытаясь заговорить, но Лав резким жестом велел ей умолкнуть. Оставил ее ненадолго в оцепенении и вновь появился, но уже вместе с Леа. Девочка бросилась к матери и прижалась к ее ранам. Натан оттянул ее за плечи и припечатал к стулу, чтобы осмотреть лицо Карлы. Влажной тряпкой стер масло и кровь, исказившие ее черты. После короткого обследования положил руки на колени молодой женщины и с трудом заговорил. Единственное, что она поняла, было: «Все будет хорошо».
Он снова поднял ее, как притомившуюся новобрачную, и понес к «альфа-ромео», сделав Леа знак следовать за ними. Стащил с заднего сиденья чье-то осыпанное цветами тело, бросил на асфальт, положил Карлу на его место, приказал Леа сесть впереди, рядом с собой, и тронул в сторону разгромленной закусочной. Остановился прямо перед входом, вышел из машины и вернулся в помещение. Через несколько секунд вынес раненого со сломанной рукой и тяжело плюхнул в багажник. Потом опять сел за руль и рванул с места со скоростью торнадо. Укачанная этой нервной гонкой, Карла различала лишь вспышки уличных фонарей сквозь стекло да гудки встречных автомобилей, шарахавшихся от безумной машины. Ее последним воспоминанием было колыхание скрипучих носилок в руках двух санитаров, за которые цеплялась Леа, и в отдалении – Натан, уезжающий прочь за рулем своего катафалка.
121
Какой-то лысый, похожий на полицейского, склонился над ней, пытаясь заполнить мутное поле ее зрения. Потолок был белый, как киноэкран, но человек на переднем плане совсем не походил на актера, кроме, быть может, телосложения, какое бывает у нижних чинов в немецких детективных сериалах. Судя по часам на стене, она потеряла сознание около часа назад. Карла не понимала, что с ней произошло. Никогда она не забудет планирующий полет инспектора Андретти, изуродованные трупы, устлавшие пол «Макдоналдса», черный взгляд Натана Лава, странную позу жертвы, скорчившейся у его ног. Прищурив огромные карие глаза, окруженные синяками, она навела фокус на лысого, который говорил ей:
– Я инспектор Форни, помощник Федерико Андретти. Помните меня? Могу я поговорить с вами одну минутку?
В этом кадре кого-то ужасно недоставало.
– Где моя дочь?
– Мама!
Леа стремительно бросилась к матери, обняла и вытянулась рядом с ней. Карла стала ласкать ее, но тут заметила, что сцена явно лишена интимности. Позади инспектора, который косился на ее грудь, маячил целый ареопаг, не имевший ничего общего с медицинским персоналом больницы.
– По какому поводу? – отреагировала она на второй вопрос инспектора.
– Позвольте вам представить Дарио Каретту из Интерпола, Сильви Боч, специалиста по психологии преступников, прибывшую из Брюсселя, а также господ Бейта и Корделла, специальных агентов ФБР.
Карла натянула одеяло до самого подбородка. Форни не стал ходить вокруг да около:
– Психопат, отличающийся особым садизмом, устроил резню в этом городе. Нам ничего не известно ни о нем, ни о его мотивах. Вы с дочерью, подвергшись зверскому нападению, чудесным образом уцелели. Не могли бы вы нам описать преступника?
В голове Карлы сталкивались противоречивые мысли. Форни проявил нетерпение:
– Вы запомнили типа, который напал на вас в «Макдоналдсе»?
– В «Макдо»?
Ей было ужасно не по себе. У психа, которого она запомнила, были черты Натана Лава. Требовалось крепко подумать, прежде чем заявлять невесть что.
– Вы знакомы с Натаном Лавом?
Слово взял Дарио Каретта. Зрачки Карлы расширились, что не преминула заметить Сильви Боч.
– Немного.
– Как вы с ним встретились?
– Две недели назад. По поводу смерти моего мужа.
Она вкратце рассказала им о своей встрече с американцем, о его расследовании массового убийства в Фэрбэнксе и заявила:
– То дело никак не связано с этими преступлениями.
– Боюсь, что наоборот, – вздохнул Каретта. – Послушайте, госпожа Шомон, буду с вами откровенен. С тех пор как Натан Лав прибыл в Европу, совершено семь зверских преступлений, повторяющих кровавые ритуалы Слая Берга, убийцы, с которым господин Лав идентифицировал себя три года назад.
– Для того чтобы поймать его!
– Знаю. Но такое даром не проходит. Госпожа Боч, присутствующая здесь, может это подтвердить.
– Куда вы клоните?
– Лав не только общался с большинством жертв, но также всякий раз оказывался на месте преступления, будь то в Испании или Италии. Он даже возвращался на место убийства, выдавая себя за специального агента Боумана, который, как вы сами сказали, был убит на Аляске в прошлом месяце.
– Я объяснила инспектору Андретти, что Натан действовал так, чтобы сбить со следа преследовавших его охотников за наградой.
– Инспектор Андретти погиб, его замещаю я, – возвестил Форни. – Так что впредь свои объяснения вы должны адресовать мне.
– Я знаю, что он погиб, это произошло на моих глазах.
– А вы видели в «Макдоналдсе» Натана Лава?
– Вы намекаете, что это его рук дело?
Стоящий перед ней квартет смущенно переглянулся.
– Так вот, да будет вам известно, Натан сам стал жертвой нападения, – сказала Карла.
– О чем она говорит? – спросил Каретта инспектора Форни.
– О нападении в такси.
– Это тут ни при чем.
– Испытываете ли вы чувства по отношению к этому мужчине? – спросила Сильви Боч.
– К какому мужчине?
