– Вы Рик Такита?
– Зовите меня Так, миссис Шомон.
Незачем спрашивать, как он ее узнал, – других женщин в баре не было.
– Выпьете что-нибудь?
– Нет.
– Две водки с тоником! – заказал он.
– Я же сказала, что ничего не хочу.
– Знаю, это я для себя.
– Агент Нутак сказала, что вы могли бы мне помочь.
Она ждала какой-нибудь реакции с его стороны, но Такита оставался невозмутим.
– Это не тот случай? – продолжила Карла.
– Какой случай?
– Что вы можете мне помочь.
– Зависит от того, о чем попросите.
Она рассказала ему об угрозах убить Этьена и об охотниках, для которых ее муж был как бельмо на глазу. Стало быть, кто-то из них вполне мог захотеть от него избавиться. Карла показала ему список, составленный Доном Малхони. Рик пробежал его взглядом и выпил. Карла потеряла терпение:
– Вы кого-нибудь из них знаете?
– Хм.
Она предположила, что ответ утвердительный.
– Кого именно?
– Всех, кроме одного.
– Которого?
Он ткнул пальцем в имя: Патрик Гувер. – Возможно, один из этих типов и убил моего мужа год назад.
Такита допил стакан, не мешая ей продолжать. Но Карла уже не знала, что добавить.
– Есть у вас какие-нибудь соображения?… Мог кто-нибудь из этих трапперов убить Этьена?
После долгого молчания. Так решил наконец высказаться:
– Я уже давно не охочусь.
Карла поблагодарила его и встала, решив про себя больше не иметь дела с этим апатичным субъектом, игравшим в молчанку.
– Зато могу свести вас кое с кем, – добавил эскимос.
Усевшись за руль своего старенького пикапа, Так подвез ее к бревенчатому шале, выделявшемуся на фоне зданий из стекла и обложенных дерном лачуг. Из трубы валил густой дым.
– Вам повезло, Дат Тревис дома.
Тревис значился в списке Малхони. Перед домом было припарковано несколько машин. Визит Рика и Карлы оказался для хозяина дома неожиданным, но он, казалось, был рад видеть эскимоса и пригласил их войти. Интерьер вполне соответствовал тому, что Этьен рассказывал Карле об аляскинских жилищах. Бревенчатые стены были увешаны охотничьими трофеями – головами моржей, лосей, карибу и прочих оленей. В углу главной комнаты возвышалось на постаменте чучело гигантского медведя. На креслах и диванах, покрытых шкурами, сидели несколько человек – супружеская пара с ребенком и какой-то мужчина. Во время краткой церемонии знакомства Карла поняла, что это клиенты, договаривающиеся о предполагаемом сафари. Тревис извинился перед своими гостями и предложил вновь прибывшим пройти с ним в кабинет. Это помещение украшали чучела лис и сурков, застывшие в агрессивных позах.
Рик довольно откровенно обрисовал ситуацию, как ему представила ее Карла, но не показывая список Малхони. Тревис закурил сигару и раскинулся в кресле с сардонической усмешкой.
– Ты всерьез думаешь, что какой-нибудь траппер захотел повесить голову того французика себе на стену?
– Этот французик – ее муж, – уточнил Такита.
Заявление произвело эффект холодного душа. Тревис раздавил свою тошнотворную сигару в пепельнице, изображающей эскимосское иглу, извинился и взял гораздо более дипломатичный тон.
– Я знаю в здешних краях немало охотников. Они бы такого не сделали. Впрочем, экологи нечасто добираются до Барроу. Да и вообще нам плевать на мнение городских, которые прутся сюда защищать природу, в которой ни черта не смыслят. Это я еще стараюсь быть вежливым из-за дамы. Мы ведь убиваем не ради удовольствия. А чтобы выжить.
Карла и Так не стали оспаривать его корявую речь в защиту охоты и, поблагодарив, направились к выходу. На пороге итальянка в первый раз обратилась к нему:
– Вы знаете Патрика Гувера?
Это было единственное имя из списка, которое Такита никогда не слыхал.
– Гувер не траппер, а подпольный деляга. Браконьер. Возит сюда втихаря толстосумов отстреливать запрещенную дичь. Ничего общего с тем, чем занимаюсь я сам. Сожалею, но меня люди ждут.
Садясь в пикап, Карла подумала, что, несмотря на свои повадки жителя сонной Лемурии, Рик меньше чем за два часа вывел ее на настоящего подозреваемого.
80
Окруженный несказанным безмолвием, Лав поспал несколько часов в своей двухслойной палатке возле бензинового обогревателя. Потом продолжил путь меж снегом и нескончаемой ночью, с компасом в одной руке, с фонарем в другой. Вечная мерзлота под его подошвами простиралась в глубину до трехсот метров. От холода немели ноги, но мозг все еще отдавал приказы – правило
Изначальную энергию.
Ибо есть только она. Та энергия, что наполняет собой Вселенную и эманацией которой является всякое человеческое существо. Покуда она существует, жизнь продолжается. Стоит ей исчезнуть, наступает смерть. Натан называл эту силу ки. Возможно, Шомон называл ее по-другому. Француз делал все, чтобы не потерять ее. Этот поиск вечности напомнил Натану китайских даосов, которые изобрели искусство продлевать земное существование, а некоторым из них даже удавалось живыми проникнуть в смерть. Эта техника основывается на долгой и сложной аскезе, приводящей к такому очищению, что человек сам становится изначальной силой, независимой от времени и пространства, следовательно, бесконечной. Тот, кто достиг этой стадии приобщения к космосу, называется
Неужели Шомон стал шень жень?
Отрешенность наверняка привела его к возвышенному состоянию сознания. Отказ от материальных удобств и поиск симбиоза с очищающей средой открыли ему путь. На окраинах Аляски, в этом чистилище нашей планеты Этьен изобрел искусство, близкое к искусству даосов. Вот к какому заключению пришел Натан на исходе второго Дня пути. Так и не найдя ни одного мало-мальски заметного следа Шомона.
Снимая рюкзак со спины, он уловил какой-то звук. На припае к нему вновь вернулась острота ощущений свойственная изощренным органам чувств. В этой пустоте от него не могло ускользнуть ничто. Его чувства обостренные, как у волка, были способны различить движение или пар от дыхания дальше чем за километр. Звук доносился с неба.
Мотор.
Карла? На день целый раньше? Может, в расследовании появился новый поворот? Нет. Гудела не «сесна».
Его ослепил прожектор. Оглушили выстрелы. Очереди, треща, кромсали лед вокруг. На этом бесконечном катке не было никакого укрытия. Натан подхватил лежавший перед ним рюкзак и заслонился этим смехотворным щитом от смертоносных пуль, чувствуя, как те пробивают пакеты с провизией, отдаваясь
