Отец снова взглянул на него, но на сей раз в глазах его не было подозрительности. Он сочувствовал другу и искренне хотел понять его.
— Род Карнштайнов, — сказал он, — пресекся очень давно, больше ста лет назад. Моя покойная жена происходила по материнской линии из этого рода. Но имя и титул давно перестали существовать. Замок лежит в руинах, в деревне никто не живет. В домах не осталось ни одной целой крыши; последний дымок из очага видели здесь лет пятьдесят назад.
— Совершенно верно. За время, что прошло с нашей последней встречи, я узнал об этой семье много такого, что приведет вас в изумление. Но лучше расскажу все по порядку, — начал генерал. — Вы видели мою дорогую племянницу — я любил ее, как дочь. Не было на свете создания прекраснее нее! Но три месяца назад этот цветок увял.
— Бедняжка! Когда я видел ее в последний раз, она была полна жизни, — произнес отец. — Ее смерть глубоко потрясла меня; понимаю, каким ударом явилось это для вас.
Он сочувственно пожал руку генералу. В глазах старого солдата стояли слезы. Он не пытался их скрыть.
— Мы с вами старые друзья; я знаю, вы сочувствуете мне, бездетному холостяку. Я горячо любил ее, а она отвечала на мою заботу нежной привязанностью и наполняла радостью мою жизнь. Теперь все погибло. Мне недолго осталось страдать; но, надеюсь, Господь позволит мне перед смертью выполнить свой долг перед родом людским и свершить возмездие над исчадием ада, сгубившим мою дочь в расцвете красоты и молодости!
— Вы хотели рассказать все по порядку, — напомнил отец. — Уверяю, мною движет не просто любопытство.
В это время мы приблизились к развилке, где дорога на Дранстолл, по которой приехал генерал, соединяется с тропинкой, ведущей к замку Карнштайн.
— Далеко ли до развалин? — нетерпеливо спросил генерал.
— Около полулиги, — ответил отец. — Прошу вас, поведайте свою историю.
Глава 11. Рассказ генерала
— Одну минуту, — с усилием произнес генерал. Собравшись с мыслями, он приступил к самому необычному повествованию, какое мне доводилось слышать. — Моя милая девочка с нетерпением ждала дня, когда мы должны были отправиться в гости к вашей очаровательной дочери. — Он галантно поклонился, однако во всех его жестах сквозила печаль. — Тем временем мы получили приглашение от моего старого друга, графа Карлсфельда. Его замок расположен в шести лигах от нас, по ту сторону развалин Карнштайна. Граф, если вы помните, устраивал празднества в честь высокопоставленного гостя, великого герцога Чарльза.
— О да! Думаю, празднества были роскошные, — заметил отец.
— Воистину, они были достойны великого герцога. А гостеприимство графа было просто королевским. Желания гостей исполнялись, словно по мановению волшебной палочки. В ту ночь, что положила начало моим страданиям, граф устроил грандиозный маскарад. Слуги распахнули двери в парк, увешали деревья разноцветными фонариками. Таких фейерверков не видывали даже в Париже. А музыка! Вы знаете, музыка — моя слабость. Для гостей играл инструментальный оркестр, пели лучшие певцы, каких можно собрать во всех оперных театрах Европы. Вообразите: вы прогуливаетесь по полянам, освещенным фантастической иллюминацией, из окон замка, озаренного луной, льется мягкий розовый свет, и вдруг из тихой рощи или из лодки, плывущей по озеру, доносится чарующее пение. Даже я снова почувствовал себя романтичным юношей.
Когда окончился фейерверк и начался бал, мы вернулись в роскошные апартаменты, отведенные танцорам. Маскарад, как вы знаете, являет собой чудесное зрелище, но такого великолепия я не видел никогда.
На балу собрался весь цвет аристократии. Я не встретил ни одного гостя, не принадлежавшего к высшему обществу.
Моя милая племянница была очаровательна. На ней не было маски. Радостный восторг придавал ее чертам, и без того правильным, неотразимое обаяние. Вдруг я заметил, что за моей крошкой пристально наблюдает молодая женщина в роскошном платье и полумаске. Я уже встречал эту красавицу в парадном зале; кроме того, несколько минут назад она прошла мимо нас по террасе под окнами замка и окинула мою Берту внимательным взглядом. За ней следовала богато одетая дама в маске; величественная осанка выдавала особу высокопоставленную. Если бы на юной леди не было маски, я бы, конечно, мог сказать более определенно, следит она за моей девочкой или мне это только кажется.
Мы зашли в один из салонов. Утомившись танцами, Берта присела отдохнуть на стул возле дверей. Я стоял рядом с ней. В салон вошли упомянутые дамы; младшая присела возле моей племянницы, а ее спутница встала рядом со мной и о чем-то тихо переговаривалась со своей подопечной.
Пользуясь тем, что лицо ее было прикрыто маской, она заговорила тоном старой знакомой, назвав меня по имени, чем весьма возбудила мое любопытство. Она утверждала, что не раз встречала меня как при дворе, так и во многих домах высшего света. Вспоминала незначительные происшествия, о которых я, казалось, давно забыл; по-видимому, они хранились где-то в глубинах моей памяти и вновь ожили при малейшем напоминании.
Мне все больше хотелось узнать, кто же она такая, однако дама очень искусно уклонялась от расспросов. Я терялся в догадках, откуда она так подробно знает многие случаи из моей жизни; она же, казалось, с нездоровым удовольствием любовалась моим замешательством.
Тем временем юная леди, которую мать называла странным именем Милларка, весьма изящно вступила в разговор с моей племянницей.
Представившись, она сообщила, что мать ее давно знакома со мной. Незнакомка говорила дружеским тоном, с той легкой непринужденностью, которая возможна только на маскараде; хвалила платье моей девочки и восхищалась ее красотой. Она забавляла Берту шутливыми замечаниями в адрес гостей, танцующих в зале, и смеялась над ее восторгом. При желании она умела очаровать собеседника живостью и остроумием. Девушки быстро подружились, и незнакомка чуть опустила маску. Ручаюсь, ни я, ни Берта никогда в жизни не видели этого лица. Девушка была такой привлекательной, что мы не могли не проникнуться симпатией к ней. Моя девочка влюбилась в новую подругу с первого взгляда, да и та, казалось, была от Берты без ума.
Тем временем я, как дозволяли правила маскарада, осыпал старшую даму вопросами.
«Вы меня крайне озадачили, — говорил я, смеясь. — Не довольно ли терзать меня? Будьте добры, снимите маску, чтобы мы с вами могли беседовать на равных».
«Что за непочтительность, — откликнулась она. — Просить даму, чтобы она отказалась от своего преимущества! Кроме того, вы почему-то уверены, что непременно узнаете меня. Вряд ли! С годами люди меняются!»
«Как видите», — с поклоном ответил я и печально усмехнулся.
«Так утверждают философы, — произнесла она. — Но неужели вы считаете, что мое лицо осталось тем же, что и много лет назад?»
«Я бы хотел убедиться собственными глазами, — ответил я. — Вы напрасно пытаетесь выдавать себя за пожилую особу; фигура ваша говорит об обратном».
«Тем не менее с нашей последней встречи прошло много лет. Милларка — моя дочь; следовательно, я не могу быть молодой, даже в глазах человека, которого само время научило быть снисходительным к человеческим слабостям. Я не хочу, чтобы вы сравнивали меня с той юной девушкой, какая сохранилась в вашей памяти. К тому же на вас нет маски, и вы ничего не можете предложить мне взамен».
«Молю вас, пощадите и снимите маску».
«А я молю вас оставить все как есть», — ответила она.
«Тогда, по крайней мере, скажите, немка вы или француженка; на обоих языках вы говорите одинаково хорошо».
