Курсантка не выдержала и весело рассмеялась. Никита быстро обернулся и посмотрел на девушку.
Хэллоу, товарищ курсант! — воскликнула она.
«Иди к черту, — чуть не вырвалось у Никиты, но он вовремя сдержался. — Может, она тоже пришла подзаняться английским. Вдвоем было бы веселее», — подумал он. Да и девушка произвела на него приятное впечатление. Смуглое лицо, веселые и умные глаза.
Хэллоу, товарищ курсантка, — наконец ответил Никита. — И больше, к сожалению, по-английски я вам ничего не скажу, так как…
Так как вы английский язык знаете не лучше вот этого Смита, — кивнула она головой на плакат и снова рассмеялась.
Никиту это задело.
Зато вы, наверное, много знаете, — недружелюбно сказал он. — Кроме вашего «ха-ха-ха», я еще ничего не слышал. А выучить это (он нажал на слово «это») не так уж трудно.
Девушка не обиделась.
Вы — провидец! — с улыбкой сказала она. — Я действительно не много знаю, особенно по-английски. И мне тоже, наверно, будет тъю-юб, как вы говорите.
Вы чем будете заниматься? — поинтересовался Никита.
Английским. Но не помешаю ли я вам? Могу удалиться, хотя ни одного пустого класса уже нет. В соседнем левом трое «французов» спорят по-французски о Мопассане. Знаете, как спорят? Чуть не до драки. В соседнем справа целая группа занимается аэродинамикой. И так везде. Хотя… — она легонько стукнула себя по лбу, — кажется, седьмой класс должен быть свободен. Гуд бай, коллега!
Постойте! — Никита выскочил из-за стола и подбежал к девушке. — Я никуда вас не отпущу. Садитесь рядом и будем заниматься.
Девушка не заставила себя упрашивать. Она пошла за Никитой и села рядом. Развернув книгу, посмотрела в нее, но вдруг сказала:
Мы, может быть, познакомимся, коллега?
С удовольствием. Никита Безденежный.
Анна Буранова, — она протянула руку. — Вы на каком курсе?
На самом первом. А вы?
На самом втором. Но это не имеет значения. Англичане мы с вами одинаковые, поэтому давайте начинать заниматься.
И девушка, не сказав больше ни слова, углубилась в занятия. Никита слышал, как трудно дается ей английское произношение. Анна Буранова вытягивала трубочкой губы, смешно морщила лоб, и даже пальцы ее, казалось, принимали участие в занятиях: она беспрестанно шевелила ими в такт произносимым шепотом словам.
Никита тоже раскрыл словарь и попытался сосредоточиться, но что-то у него не ладилось. Он все время поглядывал на курсантку и чувствовал приятное волнение. Девушка все больше и больше нравилась Никите. Хотелось сесть немножко ближе к ней, но даже одна мысль об этом пугала его: что подумает девушка?..
Вдруг она поднялась со стула и вплотную приблизилась к Никите.
Скажите, пожалуйста, как прочитать это слово? — спросила она.
Склонив голову к словарю, Никита начал читать. И в это время волосы ее коснулись его лица. Он почувствовал, как покраснел, как горячая струйка быстро-быстро побежала к сердцу.
Фу, черт! — вырвалось у него.
Что, Никита? — спросила девушка.
Ничего, Аня. — Он с трудом поборол свое смущение. — Я никак не могу разобрать это слово.
Она посмотрела на него. Глаза ее не смеялись. Никита встал, потом снова сел, но уже подальше от Ани. Подперев голову руками, он погрузился в изучение английских слов. Она тоже притихла.
В это время дверь открылась, и Никита увидел Оську Бузько.
…С тех пор как Оську перевели в сорок шестую, прошло немного времени, и Никита почти не разговаривал с ним. Только однажды, когда Никита один сидел в скверике и читал книгу, Оська подошел к нему и сказал:
— Здорово, Стенька Разин. Ты что-то чуждаешься своих старых приятелей. Зазнаешься?
Ты что-нибудь хочешь сказать? — спросил Никите.
Нет, Никита, — голова Оськи по привычке склонилась набок, — вижу, сидишь скучаешь, вот и решил подойти поболтать… Прошлое вспомнить…
Никита закурил и, не глядя на Оську, сказал:
Запомни, Бузько: прошлого у меня нет. Понял? Там, — он кивнул головой на административный корпус, — там обо мне все знают. Конечно, с твоей помощью. И теперь не думай, что тебе удастся сыграть со мной шутку, как в Новочеркасске.
Зря ты это все, Никита, — проговорил Бузько. — Кто старое помянет — тому глаз вон.
Так-то оно лучше, Бузько, только не верю я тебе! Сам не знаю, почему, но не верю!
Ну что ж, дело твое, — обиделся Оська. — Только я к тебе — с открытой душой…
Больше они наедине не разговаривали. И теперь, увидя Оську, Никита подумал: «Случайно зашел или с целью?»
Но Оська словно и не узнал Никиту. Он прошел через класс и остановился около Анны Бурановой.
А я тебя ищу-ищу, Анка, — сказал он. — Все классы уже обходил. Пойдем, а то опоздаем в кино.
И в эту минуту Никита почувствовал, как с новой силой вспыхнула в нем острая неприязнь к «атаману домовитых казаков». С каким удовольствием он встретился бы сейчас с ним на Турецком валу среди двух отчаянных ватаг! Эх, и потеха была бы! Он вспомнил бы ему и Новочеркасск, и визит к начальнику политотдела, и многое другое. Не забыл ли «атаман домовитых казаков», как разукрашивал его Стенька Разин в Азове-городе, как без трусиков бежал «атаман» в ФЗУ после встречи с Никитой в Новочеркасске?! Один, один бы раз еще встретиться с ним так, как встречались когда-то, и — довольно!
Никита спрятал руки под стол, чтобы не видны были его сжатые до хруста в пальцах кулаки, и спокойно спросил:
Вы, оказывается, знакомы с Аней Бурановой, товарищ Бузько?
А почему бы нам и не быть знакомыми? — Глазки Бузько прищурились и с насмешкой посмотрели на Никиту: — Я думаю, вы не будете возражать, товарищ старшина, если мы вас оставим одного?
Нет, конечно, — вежливо улыбнулся Никита. — Желаю вам получше провести вечер.
Девушка за это время не проронила ни слова. Она смотрела то на Бузько, то на Никиту и, казалось, думала: идти ли с первым, с которым она вот уже более двух месяцев проводит вместе вечера в кино, на танцах, в городском парке, или остаться с этим славным, понравившимся ей с первого раза курсантом, с которым приятно сидеть даже молча, не произнося ни слова.
Оська ждал. Молчание становилось неловким. Тогда Анна собрала книги и протянула Никите руку.
Вы часто бываете в этом классе? — спросила она.
Не очень. А вы?
Почти всегда, — засмеялась она чему-то. — И завтра буду обязательно. До свиданья, Никита.
До свиданья, Аня.
Она пришла и на другой день, и на третий. Никита вдруг заметил, что он по-настоящему полюбил английский язык. Как только подходило время, отведенное для самоподготовки, он спрашивал у Андрея:
Ты чем сегодня думаешь подзаняться?
Думаю подзаняться теорией полетов, — отвечал Андрей. — А ты? Опять, наверно, английским?
Никита виновато переступал с ноги на ногу и говорил:
Вот ты смеешься, а сам ведь знаешь, что мне надо подтянуть английский. Придется и сегодня…
Ну, черт с тобой, английский лорд! — перебивал его Андрей. — Только боюсь, что не язык английский ты полюбил, а какую-нибудь «англичанку». Клянись, что нет!
