бумагу гражданке Обен, комиссионер остался в столовой, Пилле же прошел к Марату. Я слышал их разговор: они обсуждали последние события. Между прочим, Пилле заметил:
— Жак Ру сдал в типографию брошюру — ответ на твою статью от 4 июля.
Марат, казалось, пропустил эти слова мимо ушей…
…Жак Ру… Я ничего не знаю об этом человеке, да и видел-то его всего раз в жизни, при обстоятельствах, о которых было рассказано выше.
Но я знаю, что в былые времена Ру помогал Марату и что Марат нашел безопасное убежище в его доме. Мне известно, что Марат всегда хорошо отзывался о Жаке Ру и всего полгода назад с благожелательностью упоминал о нем в одной из своих статей. Мне известно, наконец, что Ру, так же как Варле и Леклерк, принял деятельнейшее участие в подготовке и проведении дня 2 июня.
Поэтому, когда 4 июля я прочитал статью, где Марат взваливал на плечи Жака Ру какие-то весьма странные преступления, я, чрезвычайно удивленный, предстал пред учителем.
— Ты насчет Ру и компании, — кисло процедил Марат, едва взглянув мне в лицо.
Я молчал.
— Ну говори же, возмущайся, ругай меня, называй неблагодарным… Говори же, черт возьми, что- нибудь…
Я молчал.
Тогда заговорил он сам. Заговорил с горячностью.
— Вот уже четыре года толкуем мы о свободе и не имеем о ней ни малейшего представления. Знай же, что свобода создана не для безумцев, не для бешеных, не для злых, но для добродетельных людей, которые не хотят ею злоупотреблять…
«Не для бешеных»?.. Я знал, что жирондисты называли Ру и Варле «бешеными».
Марат продолжал:
— Свобода мнений должна быть неограниченной, но для пользы отечества, а не для его гибели. Все должно быть разрешено для его блага, но не во вред ему. Патриотическая партия должна уничтожить вражескую клику или сама будет уничтожена…
— Но ведь государственные люди сброшены со счетов…
— Нет, не сброшены. А Лион? А Вандея? А Кальвадос?.. А кроме всего, есть еще и эти неистовые «лжепатриоты», которые страшнее, чем аристократы, ибо пользуются патриотической маской, чтобы ввести в заблуждение добродетельных граждан…
— Учитель, к чему вы все это мне говорите? Вы могли бы подобное с успехом изрекать в Якобинском клубе, но мне-то зачем? Я ведь знаю, что эти «лжепатриоты» боролись плечом к плечу с вами, а их требования — разве это не ваши требования? Не вы ли утверждали, будто скупщиков и спекулянтов нужно вешать у дверей их лавок? Не вы ли требовали, чтобы неимущим отдали достояние бежавших богачей? Не вы ли всегда крушили тех, кто утеснял санкюлотов?.. А тут вдруг «добродетельные»… Да вы, право, заговорили языком Робеспьера!..
Он не ожидал от меня такого выпада. Он молчал и отдувался, и мне стало жаль его. Потом он сказал:
— А хотя бы и Робеспьера?.. Сейчас, друг мой, запомни это, нельзя раскалывать единства. Я уже столько дней твержу о единении Горы и санкюлотов! Только в этом случае мы справимся с врагами и будем свободны…
Он снова замолчал, словно тщательно обдумывая то, что собирался мне сказать. И потом заговорил уже совсем иным, тихим и проникновенным тоном.
— Видишь ли… В чем-то ты прав. В чем-то и они правы. Но они выступили в самый неподходящий момент. Надо знать, когда что говорить и когда что требовать.
Пока они подрывали могущество Жиронды, это было хорошо. Но сейчас, сейчас что они подрывают? Новую демократическую конституцию, вдохновленную учением великого Руссо!.. Республику, одолеваемую врагами, изнывающую под тяжким бременем голода и контрреволюции!.. Вот во что они бросают камень!.. Робеспьер понимает это и борется с ними уже больше месяца. Я долго молчал. Но я должен был в конце концов помочь ему!..
Обессилев, он упал на подушки.
Больше нам уже не довелось беседовать на эту тему. Во время его последней встречи с Ру я, к сожалению, отсутствовал.
Но ведь известно, что «бешеные» остались верны памяти Марата, а Ру даже продолжал выпускать его газету, издаваемую якобы «тенью Марата»…
…Третий за этот день дребезжащий звонок раздался в то время, когда Марат заканчивал свой разговор с гражданином Пилле.
Все последующее так четко запечатлелось в моем мозгу, что и сейчас, много лет спустя, я помню точно, кто где стоял, какое движение сделал, какие слова сказал…
Солнце, заходя, ярко освещало прихожую через открытую кухонную дверь.
Девушка среднего роста, в светлом платье и темной шляпке, стояла на пороге. Она держалась уверенно и спокойно. Гражданка Обен, только что открывшая ей дверь, пыталась что-то ей доказать, по девушка не обращала на нее ни малейшего внимания. Взгляд ее внимательных голубых глаз скользнул по моему лицу.
Гражданин Пилле, простившийся с Маратом, шел по коридору к входной двери. Симонна провожала его. Лорен Ба выглядывал из столовой.
Увидя уже знакомую ей посетительницу, Симонна чуть побледнела и спросила, что ей нужно.
Девушка уверенным тоном потребовала, чтобы ее пропустили к Марату.
Симонна пожала плечами:
— Но надо, по крайней мере, спросить, может ли он вас принять!
Поскольку Пилле, уходя, не закрыл дверь ванной, Марат услышал эти слова и крикнул:
— Могу, конечно, могу! Пропустите ее!..
Симонна провела посетительницу через столовую и плотно закрыла за ней дверь.
Прошло около четверти часа.
Симонна продолжала размешивать лекарство. У нее вдруг вырвался возглас:
— И что можно делать там так долго!.. Я улыбнулся:
— Ревнуешь?..
Симонна вспыхнула:
— Этого уж я от тебя не ожидала, Жан. Подобная шутка выглядит кощунством…
Я и сам понимал, что шутка не очень удачная. Я хотел было извиниться перед Симонной, но в это время она, рискнув нарушить беседу, вошла к Марату, чтобы спросить, довольно ли глины на одну порцию. Я слышал, что Марат ответил утвердительно.
Выйдя из ванной и снова закрыв дверь, Симонна направилась в кухню, чтобы поставить на стол тарелку. Но едва она успела это сделать, как из ванной раздался какой-то звук, похожий не то на бульканье, не то на хриплое рыдание.
Затем отчаянный, нечеловеческий голос закричал:
— Ко мне, мой друг!..
Это был конец.
Глава 24
Вероятно, отец мой был прав: напрасно я занялся медициной.
Я, конечно, неплохой хирург-практик, но никаких Америк в своей специальности не открою — я не Дезо и не Дешан.
Чем заметнее ускоряется бег времени, чем быстрее проходят годы, тем явственнее охладеваю я к
