– Вот именно, – спокойно подтвердил Блер. – Разве я не говорил вам, что вынужден был с ним расстаться? Ему была предоставлена возможность поразмыслить на свежем воздухе. Апостол навещал его ежечасно, но упрямец, к сожалению, так и не одумался... Беспощадность в борьбе, преданность в дружбе – вот мой девиз, Джордж. Впрочем, это я так, к слову.
Рослый кочевник, заглянув в шатер, оказал что-то на незнакомом Эверетту гортанном языке. Проворно вскочивший мальчик передал старцу запечатанный конверт. Затем почтительно вручил очки в золотой оправе.
Пробежав послание, старец молча протянул его Блеру.
– Ну вот, – заметил американец, в свою очередь ознакомившись с письмом. – Жребий брошен.
Он сказал несколько слов старцу на том же незнакомом языке и ловко вскочил с ковра.
– Не возражаете против небольшой прогулки, Джордж? – по-прежнему дружески предложил он.
«Это не человек, – решил Эверетт, нащупывая в кармане пистолет Фарука. – Он не может называться человеком».
Старец в зеленой чалме, так и не произнесший за все это время ни единого слова, полузакрыв глаза, продолжал перебирать темные шарики четок. Губы его беззвучно шевелились. «Не здесь», – сказал себе Эверетт.
– Пошли, – произнес он вслух.
После ярко освещенного шатра тьма была почти осязаемо густа. Двигаясь вслед за уверенно шагавшим Блером, Эверетт осторожно нащупывал вившуюся среди камней тропу.
На небольшой нависшей над пропастью площадке Блер остановился. Глубоко внизу мерцали огоньки костров.
– Стада старого Джунавадхана, нашего гостеприимного хозяина, – пояснил Блер.
Эверетт молчал, прислушиваясь к доносившемуся снизу слабому рокоту невидимого во тьме потока.
– Представьте себе лавину, сокрушающую все на своем пути, – заговорил Блер. – Лавину, несущуюся вниз, прямо на огни костров. Через минуту она похоронит и пастухов, стерегущих стада, и людей, мирно спящих в убогих своих кибитках. Попытаетесь ли вы встать на ее пути?
– Не слишком ли, мистер Блер? – насмешливо опросил Эверетт. – Вы как будто отождествляете себя с силами природы?
– А почему бы и нет? – живо возразил Блер. – Знаете, как древние называли саранчу? Бич божий. И я держу его в своей руке. Это только начало, Джордж. Разве не говорил я вам: начинать будем с шистоцерки.
– Но я... – растерялся Эверетт. – Я понял вас тогда совсем иначе. Мне и в голову не могло прийти, что речь идет о преступлении против человечества!
– Преступление против человечества... – со вздохом повторил Блер. – До чего ж любим мы громкие слова. Поймите, наконец, главная беда вашего милого человечества как раз в том и состоит, что мир чертовски перенаселен. И положение ухудшается с каждым годом.
– Это совсем не ново, Блер, – напомнил Эверетт.
Американец лишь рассмеялся.
– Гитлер тянул веревочку не с того конца. У меня свои методы к достижению той же цели. Обойдусь без факельных шествий, парадов, свастик, вышколенных униформистов и прочих балаганных атрибутов. Я человек дела. Действую скрытно и наверняка. Полчаса назад при вас моему другу Джунавадхану вручили очень для меня важное донесение из-за рубежа. Все готово.
– Но вы не решитесь!
– Дорогой Джордж, я решился. Лавина тронулась, мои крылатые солдатики уже ринулись на штурм.
Признание это, сделанное самым миролюбивым тоном, ошеломило Эверетта. Темная фигура американца была почти неразличима на фоне скал, но Эверетту показалось, что он все же уловил его безмятежную улыбку. Проклятую, лживую, безмятежную улыбку.
– Знаете, что я сейчас подумал, Блер? Вы и вам подобные – вот подлинный бич божий в наши дни!
– Отойдите в сторонку, Джордж, – в голосе Блера зазвучали просительные нотки. – Отойдите. Тех, внизу, вы уже не успеете спасти. Лавина подомнет вас. И мне будет жаль потерять такого друга.
На секунду Эверетт вспомнил предостерегающее движение Фарука, там, в машине. Но только на секунду...
– Я вам не друг, Блер. Вы... вы низкий лжец!
Возмущение его было так велико, что он и не вспомнил о пистолете. Сжав кулаки, шагнул к американцу. Но кто-то опередил его. Все произошло молниеносно. Выстрел, отдавшийся в горах, хриплое проклятие и дикий, захлебнувшийся где-то внизу, крик.
– Вот и все, – услышал Эверетт голос Фарука. – У него был пистолет в руке. Я успел в последнюю минуту.
Эверетт прислушался. Снизу доносился только шорох осыпавшихся камней.
– Быть может, его еще можно спасти...
– У меня другая забота, – с непривычной резкостью ответил Фарук. – Мне предстоит спасать одного чересчур сентиментального ученого, минуту назад едва не напоровшегося на пулю.
И, схватив Эверетта за руку, он увлек его вниз по тропе.
Те двое все еще стояли у машины.
– Нагните голову, – шепнул Эверетту Фарук.
Но уловка не помогла. Угрюмые стражи перекинулись отрывистыми фразами и один из них, приблизившись к Эверетту, заглянул ему в лицо.
– А где сагиб Бен?
– Сагиб остался там, – ответил Фарук и включил ментор.
– Постой, постой! – закричали стражи, но «бьюик», взревев мотором, рванул вперед. Машина устремилась под уклон. Позади громыхнул винтовочный выстрел.
– Плохо дело, – пробормотал Фарук, неистово вращая баранку. Лучи фар метались по искрящейся поверхности голых скал, машину то и дело подбрасывало на камнях.
– Опасаетесь, что они настигнут нас? – спросил Эверетт.
– Смотрите! – Фарук указал вниз.
Там, в глубине ущелья, наперегонки неслись какие-то огненные шары. «Факелы», – догадался Эверетт. – Они скачут напрямик. Пока мы будем петлять по склону, выход на равнину будет перекрыт.
– Что же делать?
– Здесь неподалеку разветвление. Одна из дорог спускается вниз и выходит на шоссе. Там будут поджидать нас бандиты Джунавадхана...
– Одна из дорог? Значит, есть еще...
– Другая идет на север и теряется в песках.
– Следовательно, выхода нет? – заметил Эверетт. Странное спокойствие, почти безразличие овладело им. Видно, то наступала реакция на бурные события минувших суток.
– Выход есть, – Фарук испытующе посмотрел на Эверетта. – Машиной мы можем добраться до глухого оазиса Чиас. А там в пятнадцати милях советская граница...
ГЛАВА 13
Ложная тревога?
Газик с зеленым значком пограничных войск мчится по шоссе. Трое в одинаковой летней защитной форме слушают человека в штатском. Слушают по-разному. Старший из трех, полковник с широким, скуластым, иссеченным шрамами лицом, откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Сидящий рядом с водителем лейтенант изо всех сил старается изобразить невозмутимость, что ему явно не дается. Лицо его
