– Где Вася? – голос его еле слышен.
Слава Аллаху, тревога была напрасной. Старый урус совсем, совсем плох.
– Я здесь, Владимир Степанович, – отзывается юнец.
Глупая девчонка уже сует фляжку. Хоп, хоп, – пей урус, пей! Испробуй угощение старого Азизбека. Юнец, кажется, уже угомонился, – откинулся в кресле, неподвижен. Скоро и твой черед, начальник.
Пески плывут под застекленным полом кабины. По пескам, обгоняя вертолет, скользит большая тень. Вот она набегает на отару – овцы шарахаются, всадник в ярком халате машет рукой вдогонку.
– Прилетели, это стоянка моего отца, – оборачивается Черкез. – Как они чувствуют себя, Гульнар?
– Спят.
«Хоп, хоп, – кривит губы старый басмач. – Долго, долго им спать придется...»
ГЛАВА 20
Шакал, сын шакала
Удивительные вещи рассказывает этот сорванец. Послушать его, так они впрямь надеются оживить Черные пески!..
Внимательно слушает внучонка Бава-Кули. Изредка, как бы невзначай, поглядывает на гостя. Тот степенно прихлебывает гок-чай, но за внешней его невозмутимостью Бава-Кули угадывает и настороженность, и тревогу.
– Ну, а вода? – спрашивает он внука. – Чем вы напоите свои бесчисленные отары?
– Отроем колодцы. Сотни, тысячи колодцев.
И видя ироническую улыбку деда, Черкез начинает горячиться:
– Отроем, бава! Что сдерживает сейчас строительство колодцев? Экономика. Скудость кормовой базы в песках.
– Так, так. Много же вам понадобится чабанов!
– Чабаны будут не нужны, бава. То есть, я хочу сказать, их надо совсем немного. Представьте себе большой дом в песках...
– Дом в песках?
– Ну... Это уже будут не настоящие пески, бава. Растительность покрывает их круглый год. Дом не занесет.
– Так, так. И кто же поселится в большом доме?
– Главный чабан, бава.
– Главный чабан?..
– Бывает же главный инженер, главный геолог, главный агроном. Почему не может быть главного чабана, бава?
– Понимаю. Значит, чабан сидит в большом доме. Сидит, пьет чай, слушает радио...
– И смотрит на экран телевизора, бава.
– И смотрит на экран, – согласился Бава-Кули. – Ну, а овцы? Они тоже слушают радио?
– Нет, бава. Овцы пасутся.
– Без чабана? – Бава-Кули притворно нахмурил брови. – Ты смеешься над своим старым, выжившим из ума дедом?
– Ну что вы, бава. Разве я посмею? За овцами наблюдают верные помощники чабана. Такие, как Шейтан.
Лежащий у входа в юрту пес поднял голову, вильнул хвостом. Бава-Кули неодобрительно покосился на него. Не могли выбрать кличку поприличней! Надо бы отчитать сорванца Черкеза. Если б только не гость, не этот молчаливый старик в белом тельпеке.
– Так, так, значит, овчарки будут пасти овец, качать воду...
– Нет, бава. Воду качать будут автоматы. Главный чабан проверяет их работу при помощи телесвязи. Представьте себе, бава: он сидит за пультом управления, перед ним светятся экраны. Десять, двадцать, тридцать экранов! Пока они немы, но вот главный чабан поочередно включает звук. Он слушает голоса отар, окликает своих верных помощников-овчарок, и собаки привычно оглядываются на серебристые трубы репродукторов... Это в часы водопоя. А днем он садится в вертолет и облетает свои стада. С ним – механик, специалист по радиосвязи и регулировке автоматов. Впрочем, надо полагать, главный чабан решит сам освоить всю технику. Как хороший агроном сейчас изучает трактора. Это мнение Аспера.
– Аспер? О... – уважительно протянул Бава-Кули. – Если так сказал Аспер, все будет: и экраны, и автоматы.
Он обернулся к гостю:
– Это мой старший внук – Аспер Кулиев. Сын старшего сына. Большой ученый. Академик.
– Поздравляю вас, – учтиво ответил гость.
– Отец его погиб от рук кровавой собаки Эрсарихана, – пояснил Бава-Кули.
– Вот как? – белый тельпек участливо качнулся. – И этот наш славный юноша тоже сын погибшего героя?
– Отец Черкеза пасет здесь овец, – хмуро ответил Бава-Кули. – Когда кровожадные шакалы рыскали в наших песках, его еще не было на свете.
В юрту вошла Гульнар. На лице ее была тревога.
– Я думаю, нужен доктор. Они очень слабы.
– Быть может, перенесем их сюда? – предложил Бава-Кули.
– Они спят, не следует их тревожить, – возразила Гульнар. – В кабине им хорошо, бава.
– Эта машина оборудована специально для песков, – пояснил Черкез. – Для главного чабана, бава. Просторная кабина с затемнением, с отличной вентиляцией. Воздушный домик, в нем можно жить неделями...
– Ты много говоришь, – остановил его Бава-Кули.
Черкез покраснел, порывисто встал.
– Летим, – сказал он Гульнар. – Я доставлю их в Джанабад.
– Правильно, – одобрил Бава-Кули и, осторожно покосившись на молчаливого гостя, добавил:
– Пойдем, я провожу тебя.
Старый басмач тихо рассмеялся вслед. Спешите в свой Джанабад, глупцы. Торопитесь. Везите первый привет от грозного Эрсарихана. Белый порошок уже сделал свое дело. Чудесный белый порошок – последняя память о верных друзьях-инглизах...
Вернулся хозяин, ни слова не говоря, опустился на кошму. Некоторое время они сидели так – молча, друг против друга. Темные ввалившиеся щеки, высохшие губы, седенькие куцые бородки, – старость придала им поразительную схожесть. Они выглядели сейчас как братья. Братья-близнецы в черной и белой шапке.
Но вот Эрсарихан уронил взгляд вниз и сходство ушло, – презрительная улыбка скривила губы. Старик не видит, что пиала гостя пуста. Хорош хозяин! Впрочем, можно ли ожидать от босяка иного?
Вздохнув, он вынимает из-за пазухи шакша и тут же поспешно сует ее назад.
– Пустая, – бормочет он в ответ на вопросительный взгляд хозяина. – Другая есть в запасе.
И верно, в руках появляется новая шакша, Эрсарихан отправляет в рот щепотку наса, вежливо протягивает бутылочку хозяину. Тот отрицательно качает головой. Поистине, легче верблюда обучить письму, чем бедняка учтивости!
И словно специально в подтверждение этой мысли хозяин бесцеремонно осведомляется, что привело его в Черные пески.
Не ожидавший прямого, противоречащего вековым традициям вопроса, Эрсарихан с трудом преодолевает замешательство. Что привело его сюда? Разумеется, работа. Он сопровождал маленькую экспедицию в пески. Вот этих двух, что увезли на вертолете. Мальчишка и старик, – самонадеянности у них хватало, а вот опыта, опыта не было и на грош. Однажды, не предупредив его, они ушли собирать свои
