неугомонная представительница «Атлантик пост». – Были одним из главарей?
– Я был шофером, – на отличном английском языке ответил человек в бурнусе.
– Рауль Чивер, «Нью-Йорк геральд», – как игрушечный чертик из коробочки, выпрыгнул верткий, модно одетый джентльмен. – Вы, вероятно, коммунист, доктор?
– Да, – твердо ответил Фарук. – Я член находящейся под запретом народно-революционной партии.
– Потому-то вы и избрали путь на север? Избегали встречи со свободной прессой?
– Пытался избежать, – с улыбкой признался доктор. – Как видите, ничего не вышло.
Дружный смех был ему ответом. И тогда, загородив верткого джентльмена, решительно поднялся журналист в снежно-белой пилотке:
– Раджендра Сингх, корреспондент «Индиа тайм», – представился он. – Что вы можете рассказать нам об Альджаубе, доктор?
– Да, да, – поддержал его сосед, журналист одной из ближневосточных стран. – Нас интересуют факты, а не полемика. Конкретные факты об авантюре этого американца Бенджамена Блера.
– Бенджамен Блер, между прочим, хорошо известный за океаном под именем Трехпалого Бена, отнюдь не главная фигура. Вчера, например, я свел знакомство с неким джентльменом из Корпуса мира. Он именует себя мистером Смитом... Впрочем, факты, одни только факты, господа! – Фарук извлек из складок своего бурнуса большой бумажный рулон, быстрым движением развернул его перед собравшимися. – Факт номер один – карта биологических диверсий. Как видите, под ударами даже союзники по блокам.
– Фальшивка! Фальшивка!.. – завопило сразу несколько голосов.
– Громче, господа, прошу вас, громче, – подбодрил их Фарук. – Завтра тысячи людей выйдут на участки, обозначенные здесь косой штриховкой. Пусть и они услышат вас.
Голоса разом умолкли. Даже рыжеватая девица, верещавшая громче всех, замерла с широко раскрытым лиловым ртом.
– Штриховкой этой обозначены места, зараженные шистоцеркой, – невозмутимо продолжал Фарук. – И могу вас заверить, господа, после того, как «фальшивку» эту опубликуют, народы сами во всем прекрасно разберутся. Им не потребуются высокоученые эксперты, любой земледелец на Востоке без труда определит кубышку саранчи.
«Молодец, товарищ Фарук», – сказал про себя полковник.
Пресс-конференция проходила бурно. Однако и рыжеватая девица, и верткий джентльмен из «Геральда», да и другие им подобные, все реже и реже подавали голос, обстановка складывалась явно не в пользу представителей желтой прессы.
Когда все кончилось, доктора Эверетта и Фарука пригласили в небольшую комнатку – временный кабинет полковника.
Карабанова там еще не было.
– Вовремя же вы поспели, Фарук... Простите, доктор, – спохватился Эверетт... – Я называю вас по- старому.
– Ничего, ничего, – широко улыбнулся бывший шофер. – Так и зовите меня. Ведь я был вашим учеником еще до встречи с вами. Вашим и профессора Боровика.
– Спасибо, Фарук. Хорошо иметь такого ученика, находчивого и мужественного. Если б не вы, это воронье заклевало бы меня.
– Там было не одно только воронье, доктор. Просто они каркали слишком громко. Это заставляет задуматься.
– Что вы имеете в виду? – насторожился Эверетт.
– Видимо, Блер был не так уж одинок. За его спиной угадывается чье-то немаловажное влияние.
– Чье-то влияние?.. – задумчиво протянул Эверетт.
Их было трое во временном кабинете полковника Карабанова, худощавый юноша в черной форме молча сидел в сторонке.
– Я не представил вам своего спутника, доктор, – произнес Фарук.
Юноша, догадавшись, что речь идет о нем, вскочил.
– Это Рашид, мой молодой товарищ по партии. Он и помог мне перейти границу.
– Его лицо кажется знакомым, – заметил Эверетт, пожимая солдату руку.
Юноша вдруг заговорил, горячо, взволнованно.
Эверетт беспомощно оглянулся на Фарука:
– Я плохо знаю язык. Он говорят о какой-то погоне, скачке...
– Вас едва не застрелили на границе, – пояснил Фарук. – Из-за верблюда, на котором вы сидели. И Рашид пожалел тогда, что пуля миновала вас. Сейчас он просит прощения.
– Из-за верблюда? Ваш друг так жаден?
– Он так ненавидит колонизаторов.
Эверетт нахмурился.
– Слушайте, Фарук. Я не хотел было говорить вам, коммунисту... Но вы должны знать. Я верю, что ваша честность выше партийных интересов. Не торопитесь осуждать Запад.
Фарук взглянул на него с откровенным изумлением.
– Да, да, не торопитесь. Знаете ли вы, что русские тоже разводят саранчу стадной формы?
– Что же здесь криминального? – возразил Фарук. – Даже в вашей лондонской лаборатории...
– Не в тех масштабах, Фарук, не в тех масштабах! Я наблюдал здесь стаю, выращенную прямо в песках. А перед этим академик Кулиев довольно прозрачно намекнул, что у них есть чем ответить на диверсию. Тогда я как-то не придал значения его словам, но, увидев при испытаниях сирены стаю шистоцерки, все понял.
– Извините, доктор, но ваши подозрения абсурдны, – возмутился Фарук. – Не знаю, для какой цели они выращивали саранчу, но разумеется не для засылки ее в недружественные страны. Вам надо было прямо спросить их, а не мучить себя сомнениями.
Эверетт посмотрел на него почти враждебно.
– Извините и вы меня, доктор. Но мне нет нужды задавать вопросы. Я еще не потерял способности здраво мыслить.
Приход Карабанова прервал их спор. Рашид вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь советскому офицеру.
– Завтра мы закончим все формальности, связанные с переходом границы, – сказал Карабанов. – Сейчас я должен отлучиться. – Он обернулся к Эверетту. – Аспер Нариманович просил вас из гостиницы позвонить ему. Места в гостинице заказаны, это здесь, рядом.
ГЛАВА 32
Третий вариант
Аспер Нариманович постучался ровно в шесть.
– Что случилось? – осведомился он. – Вам действительно стало плохо?
Боровик виновато улыбнулся.
– Признаться, не хотелось объясняться по телефону. Вот и попросил Шурочку.
– Так и думал, – покачал головой Кулиев. – Вы так неохотно дали вчера согласие... Можно сказать, вырвал у вас насильно.
– Нет, я действительно готов был выступить. Но... посмотрите сами. Теперь это совершенно исключено.
Он протянул Кулиеву распечатанный конверт.
– Сие послание было вручено мне вечером. Шурочка, наш секретарь, привезла от непосредственного начальства.
– «Многоуважаемый Владимир Степанович, – вслух начал читать Кулиев. – Согласно полученным
