— Больше она не понадобится.
— Пастух, я Артист! — ожило у меня в кармане «уоки-токи». — Внешняя связь отключена. Работает только прямой телефон в кабинете директора. Как понял?
— Понял тебя. Идите в комнату отдыха, успокойте людей. До связи.
Я заглянул в директорский кабинет. Юрий Борисович сидел с трубкой в руках и судорожно набирал какой-то номер. От волнения пальцы у него срывались с диска, и приходилось начинать все сначала.
— Положите трубку, — проговорил я, — и пройдите в комнату отдыха. И вам будет спокойнее, и всем вашим людям.
— Это приказ?
— Да, приказ.
— Вынужден подчиниться.
Из кабинета главного инженера высунулся Гарри и тут же нацелил на нас телекамеру. Генрих закрылся рукой и приказал:
— Выключите! Когда и что снимать, я сам вам скажу.
— А будет еще что-нибудь для прайм-тайма?
— Будет, — пообещал Генрих. — Прямо сейчас. Пойдемте.
Вслед за ним мы вошли в кабинет главного инженера.
— Пойди погуляй, — кивнул Генрих Люси. Но она лишь повела плечом:
— Вот еще! Мне тоже интересно!
Генрих помедлил, но решил, видно, что спорить не стоит. Он отпер сейф Юрия Борисовича, извлек из него небольшую картонную коробку из-под принтера и перенес на стол. В этой коробке был не принтер. В этой коробке были радиовзрыватели и детонаторы. Те самые, испытание которых мы проводили несколько дней назад и маркировка на которых так не нравилась Доку.
— Можете снимать, — разрешил Генрих, выкладывая на стол содержимое коробки. — Здесь набор современного террориста. Этот небольшой блок с пусковым кодом и кнопкой так называемое инициирующее устройство. Эти четыре коробочки — радиовзрыватели, настроенные на одну частоту. А это — детонаторы. В данном случае они начинены не тротилом, а обыкновенным детским пластилином, но для наглядности мы сейчас их отделим… вот так. Отложим подальше в сторону и произведем пробу. Сейчас я наберу шифр, открывающий доступ к пусковой схеме… Гарри, если вы еще раз шевельнете объективом камеры, я разобью ее и вы останетесь без сенсации. Снимайте только мои руки и приборы. Вам ясно?
— Ну, ясно, ясно! — недовольно согласился Гринблат.
— Продолжайте, Генрих, — попросил Блейк. — Если это будет неинтересно, при монтаже вырежем.
— Это будет интересно, — успокоил его Генрих. — Итак, я набрал код, а теперь нажимаю пусковую кнопку. Обратите внимание: на пульте загорелся зеленый светодиод. Это значит, что инициирующий сигнал послан на спутник связи. Через тридцать секунд он вернется к взрывателям. Засекайте время.
Я нажал секундомер своей «Сейки». Ровно через тридцать секунд вспыхнули красные светодиоды всех четырех взрывателей, в тот же миг с легким треском между электродами пробежали искры электрического разряда.
Мы с Доком переглянулись.
— Вот так, господа, — подвел итог Генрих.
— А если спутник связи будет в мертвой зоне, на другой стороне земли? — поинтересовался англичанин.
Генрих усмехнулся:
— Современные террористы — народ очень предусмотрительный. Теракт практически невозможно точно спланировать по времени. Поэтому используется не один спутник, а три или даже четыре. Все они работают на одной частоте, и один из них всегда находится в активной зоне. Так что взрывной сигнал может быть подан в любой момент и практически из любой точки земного шара. Это интересно, мистер Блейк?
— Да. Пожалуй, да.
— Дальше будет еще интересней, — пообещал Генрих, убирая взрыватели и детонаторы в коробку, а коробку запирая в сейф. — Следующий этап — минирование наиболее уязвимых узлов станции. Укладка взрывчатки и установка радиовзрывателей. Но эту операцию мы проведем чуть позже.
— У вас есть и взрывчатка? — поразился Грин-блат.
— Да, шестьсот килограммов тола. Они находятся в этих вот ящиках. Серж, продемонстрируйте господам журналистам содержимое ящиков.
Я открыл один из ящиков, похожих на те, в каких транспортируются геодезические приборы. Но здесь были не приборы, а плотно уложенные толовые шашки.
— Тринитротолуол, — объяснил Генрих, — или попросту тол. И в тех двух ящиках тоже. Но мы не будем его использовать. Важен факт, что террористы смогли доставить его на станцию. И ваша пленка это подтвердит. А для имитации минирования мы используем эту вот обыкновенную оконную замазку. Она очень напоминает пластит.
Он открыл «молнию» своей серой сумки, извлек из нее кубик в промасленной бумаге и предложил желающим посмотреть и даже потрогать. Гринблат опасливо отодвинулся, а Док взял кубик в руки, отщипнул немного, потер между пальцами и даже понюхал.
— Что скажете. Док? — спросил Генрих.
— А что я могу сказать? Замазка и замазка. Я не сапер, я хирург.
— А по-вашему, Серж, будет это выглядеть на пленке достаточно убедительно? Я пожал плечами:
— Понятия не имею. Для меня — будет. Для специалиста — не знаю.
Эта замазка меня сейчас меньше всего интересовала. Меня интересовало совсем другое. В ящике с толом, сбоку, между шашками, я заметил краешек целлофановой упаковки. И я сразу узнал эту упаковку. Это был аэрозольный набор «Экспрей», исчезнувший из тайника за ванной в номере Генриха. А это могло означать только одно: если люди Голубкова подменили тол, лежавший в кладовой на турбазе, Генрих определит это за две минуты. Или уже определил. А перед нами просто ваньку валяет.
Генрих взглянул на часы и объявил:
— А теперь, господа журналисты, попрошу пройти со мной. Вы, Серж, и вы. Док, тоже.
Он двинулся к выходу, не сомневаясь, что все последуют его приглашению.
— А я буду здесь торчать? Я тоже пойду! — заявила Люси.
Воспользовавшись толкучкой в дверях, Крамер обернулся ко мне и негромко спросил:
— Где дубликаты ключей от сейфа?
Нужно отдать мне должное, в условиях форс-мажора я соображаю довольно быстро. И если человек знает о существовании дубликатов… — У Артиста, — таким же быстрым полушепотом ответил я.
— Вызовите его. И отвлеките Генриха. Хотя бы на пять минут.
Я сунул ему «уоки-токи» и поспешил за Генрихом, Люси и корреспондентами.
Закрывая за собой дверь, услышал голос Крамера:
— Артист! Немедленно в кабинет главного инженера!
В коридоре меня поджидал Док. Мы перешли на легкую рысь, подтягиваясь к группе, шествующей под предводительством Генриха.
— Это не замазка, — сообщил мне Док на ходу.
— А что?
— Похоже на пластит.
— Пластит не такой, — возразил я. — Даже по цвету.
— Это может быть аналог пластита. Чешского производства. Секвит или что-то в этом роде, точно не помню. Сила взрыва даже больше, чем у пластита. Есть у меня подозрения… — Потом, Док.
— По-твоему, это неважно? — удивился он.
— Очень важно. Но сейчас есть кое-что поважней.
Я нагнал Генриха и придержал его за рукав:
— Нужно поговорить.
— Не сейчас.
— Нет, сейчас, — твердо сказал я.
Мы как раз миновали душевые. Я завел Генриха в предбанник и плотно прикрыл за собой дверь. Генрих
