— Совершенно верно, — подтвердил Нифонтов. — С турбазы взрывчатку, скорее всего, перебросили на станцию на вертолете «Ми-8» вместе с гуманитарной помощью.
— Понятно, — кивнул куратор и повторил, подумав:
— Понятно. Почему испытания радиовзрывателей не дали никаких результатов?
— Эксперты НАСА предполагают, что на маркировке указана фальшивая частота, а инициирующий сигнал идет не на «Селену-2», а на какой-то другой спутник. И, возможно, не на один. Американцы арестовали в Нью-Йорке сообщника Пилигрима Бэрри. Но он пока не дает показаний о радиовзрывателях и спутниках связи.
— Не дает? При современных методах допросов? Или они не хотят их получить?
— Он может не знать. У нас пока нет оснований подозревать наших партнеров в двойной игре.
— Почему прервана компьютерная связь со станцией?
— Неизвестно.
— Есть ли какой-нибудь другой вид связи с вашими людьми?
— Конфиденциального — нет. Только внешние громкоговорители.
— Из этого следует, что вы потеряли контроль над ситуацией. Вы отдаете себе в этом отчет, генерал?
— Да.
— Что ж, давайте посмотрим кино.
Куратор включил телевизор, сунул в щель видеомагнитофона кассету, но кнопку «Play» не нажал.
— Как эта кассета оказалась у вас?
— Ее спустили из окна станции на шнуре. А из местного телецентра перегнали в Останкино.
— Ее могли видеть операторы телецентра?
— Нет, там наши люди. В аппаратной Останкинского техцентра — тоже.
— Вы видели?
— Да. После этого я немедленно позвонил вам.
— Каким может быть эффект от взрыва реактора? Чернобыль?
— Хуже. Взорвется и второй реактор. Потому что будут разрушены все системы защиты.
— Веселенькая перспектива, — заметил куратор и пустил запись.
« — Разрешите представить вам, господа: командующий армией освобождения Ичкерии, национальный герой Чеченской Республики полковник Султан Рузаев…»
II
' — Дамы и господа, ваши корреспонденты Гринблат и Блейк снова с вами. Только что вы видели процесс минирования наиболее уязвимых узлов атомной электростанции, а чуть раньше — блок управления и радиовзрыватели, работающие от сигнала спутников связи. А теперь на ваших экранах вновь командующий армией освобождения Ичкерии полковник Султан Рузаев.
— Президенту России, кабинету министров. Государственной Думе Российской Федерации. Ультиматум. Я, командующий армией освобождения Ичкерии Султан Рузаев, выполняя волю Аллаха, волю чеченского народа, волю всех свободолюбивых народов Кавказа, требую:
Первое. Немедленно признать государственную независимость Республики Ичкерия с соблюдением всех предусмотренных Конституцией России юридических процедур.
Второе. Известить о признании Республики Ичкерия независимым государством Организацию Объединенных Наций и все мировое сообщество.
Третье. Немедленно вывести все федеральные войска России с территории Ичкерии и других кавказских республик.
Четвертое. Провести совещание на высшем уровне с. руководителями стран большой семерки, руководством Всемирного банка и Международного валютного фонда и четко определить порядок выплаты Республике Ичкерия контрибуции в размере ста шестидесяти миллиардов долларов за ущерб, нанесенный Россией во время войны. Во время этой войны руководители мировых держав заняли выжидательную позицию, на словах протестуя против российской агрессии, а на деле эту агрессию поощряя.
Поэтому это требование мы считаем в высшей степени справедливым.
Срок ультиматума истечет ровно в 14.00 по московскому времени уже сегодня — 27 апреля.
Кроме того, я требую: передать мой ультиматум по всем каналам Центрального телевидения в начале утреннего вещания и повторять его каждый час; одновременно с трансляцией ультиматума передавать репортаж корреспондентов Си-Эн-Эн с захваченной моими людьми Северной атомной электростанции.
Если мои требования о телетрансляции ультиматума и репортажа не будут выполнены, я буду вынужден убивать заложников и ответственность за это ляжет на российское руководство.
Если к 14.00 мною не будет получен положительный ответ на все пункты ультиматума, я взорву атомную станцию. Последствия этого взрыва будут катастрофичны не только для Севера России, но и для большинства стран Западной Европы, а также для Скандинавии и Великобритании.
Мы сделали свой выбор.
Свобода или смерть!
Аллах акбар!..'
Куратор нажал кнопку «Stop», изображение исчезло.
— Хорошее кино вы мне показали, генерал.
— Это не кино. Это реальность.
— Спровоцированная вами.
— Она могла стать реальностью и без нашего участия. И это было бы катастрофой.
— Ваши предложения?
— Продолжать реализовывать первоначальный сценарий. Вступить в переговоры.
Тянуть время. Создать видимость международных консультаций. И даже провести эти консультации — этот вариант предусматривался.
— И транслировать ультиматум этого ублюдка по Центральному телевидению?
— Да.
— Да вы представляете, что будет?! Вы отдаете себе отчет в том, что сказали?
— Вполне. Этот вариант тоже предусмотрен. Трансляция пойдет по всем каналам ЦТ.
Но только на один телевизор. На тот, что установлен в комнате отдыха первого энергоблока. Система отлажена и проверена. А тем временем эксперты НАСА найдут спутники и блокируют взрывной сигнал.
— Если найдут! А если не найдут?!
Нифонтов пожал плечами:
— Тогда нам придется предоставить независимость Ичкерии.
— Генерал! Вы представляете себе, куда вы всех нас втянули?
— Вы дали мне карт-бланш на проведение этой акции.
— С полной ответственностью за результаты, — напомнил куратор. — С самой полной!
— Я не пытаюсь уйти от ответственности. Если бы мы могли закончить дело без вашей поддержки, мы так бы и поступили.
— В чем должна заключаться моя поддержка?
— В переговорах с Рузаевым должен принять участие полномочный представитель Президента.
— Вот как? — изумился куратор. — А почему не сам Президент?
— Это лишнее. Достаточно будет пресс-секретаря или заместителя главы администрации Президента. Главное, чтобы это был человек известный и авторитетный.
— Вы это всерьез, генерал?
— Да.
Куратор на полминуты задумался, затем спросил:
— Как я понял, сейчас ситуация на Северной АЭС не воспринимается вами как катастрофическая?
— Ситуация очень острая. Такие многоходовые оперативные комбинации никогда не проходят без осложнений. Она может стать катастрофической. Но, надеюсь, не станет.
— В чем глобальный смысл плана, который обсуждался в Каире? Его стратегическая конечная цель?
— Я докладывал.
