руки!
Но именно так, сложа руки, мы и сидели. Никогда в жизни я не ощущал такого груза ответственности. Мне часто приходилось принимать тяжелые решения. И в Чечне, и позже. Но тогда мы рисковали своей жизнью. Сейчас от моего решения зависела жизнь десятков тысяч людей.
Над сопками откуда-то с юга пролетел тяжелый военно-транспортный вертолет, приземлился за зданием телецентра. Минут через пять взлетел и ушел в сторону Мурманска.
Я взглянул на свою «Сейку».
4.55.
ППР, как говорят летчики. Полоса принятия решения. А решение было только одно.
То, что предложил Артист.
— Какой у тебя ствол? — спросил я. Артист вытащил из-за пояса «тэтэшник», изъятый им у кого-то из ВОХРы.
— Не годится. Возьми мой. — Я протянул ему ПСМ. — А этот давай сюда. Сними куртку, набрось на плечи. «Ночку» тоже сними, сунь в карман. Ствол — назад, за пояс. Войдешь один. Скучно тебе. И жрать охота. И спать. И вообще. Постараешься оказаться за спиной Генриха. И поближе к нему. Муха и Док. Оба — в разные концы коридора. Мы с Боцманом — в приемной. Ровно через тридцать секунд после того, как Артист войдет в кабинет, одновременно выпустите по полному рожку — в стены, в потолок, в стекла. Операция отвлечения. Генрих обязательно оглянется. Артист, у тебя будет всего четверть секунды. Не больше. Рефлекторный поворот головы. И все. Должен успеть. И сразу подхватывай взрывной блок, Рузаева и Азиза мы с Боцманом возьмем на себя. Боцман, стрелять только по ногам. Иначе можем зацепить корреспондентов. Вот вроде бы и все. Задача ясна?
— Может, лучше в кабинет зайти не Артисту, а мне? — предложил Муха. — У меня вид более безобидный.
— А зевнуть ты сумеешь? — поинтересовался Артист.
— Как? — спросил Муха. И Артист показал как.
— Нет, так не сумею, — признался Муха.
— То-то! — сказал Артист.
— Смотрите, смотрите! — закричал Боцман, показывая на телецентр. — Мигает! Точно — мигает!
И тут же по железной лесенке с верхней площадки скатился главный инженер станции Юрий Борисович:
— Сигнал принят! Ждут сообщения! Быстрей, ребята, быстрей!
Мы кинулись вверх к распределительному щиту.
— Порядок, — сказал мне Володя. — Диктуй. Только медленно, оператор там не ахти.
Не успел Володя отмигать текст моего сообщения полковнику Голубкову, как Юрий Борисович схватил меня за плечо:
— Это правда?! Станция действительно заминирована? И взрыватели настоящие?
— Нет, конечно, — ответил я. — Это учебно-штабная игра по линии Министерства чрезвычайных ситуаций.
— Я вам не верю!
— Возьмите себя в руки! — приказал я. — Идите к операторам. Скажите, что все скоро кончится. И никакой паники, ясно?
— Ясно.
— Добавь, — сказал я Володе, когда главный инженер ушел. — 'Наши действия.
Вопрос'.
Красный фонарь на ретрансляторе несколько раз мигнул.
Володя перевел:
— «Ждите».
— Чего, твою мать, ждать?! — взорвался Артист. — Охренели они там, что ли?
— Отставить! — перебил я. — Приказано ждать — будем ждать.
Ждать, к счастью, пришлось недолго. Лампочка на ретрансляторе замигала.
— «Голубков — Пастуху, — начал читать Володя. — Приказ Москвы… Гости должны… беспрепятственно… покинуть станцию…»
— Беспрепятственно покинуть станцию?! — переспросил Артист. — Они ее, суки, покинут. Прямым ходом. Сразу к вратам святого Петра!
Лампочка на телецентре продолжала мигать.
— «Повторяю… приказ Москвы… Ситуация контролируется…» — Володя оглянулся на меня:
— Спрашивают: «Как поняли?»
— Сигналь: «Приказ Москвы понял… Не верю, что ситуация под контролем… Прошу подтвердить…» Добавь: «Словом русского офицера».
Телецентр молчал целую вечность. Минуты три. Потом лампочка вновь замигала.
— «Подтвердить не могу», — прочитал Володя.
— Пиши: «Прошу разрешить действовать по обстановке».
Снова пауза. И наконец ответ:
— «Разрешаю… И храни вас… Господь… ребята…»
— А вот это другое дело! — сказал Артист. Я приказал Володе оставаться на месте — на случай, если поступит новая информация, — и кивнул своим:
— Пошли! Сделаем прикидку и… Мы спустились на нижнюю площадку, и тут меня неожиданно окликнул английский журналист:
— На минутку, Серж! Есть небольшой разговор.
— Позже, мистер Крамер, — ответил я.
— Позже может быть поздно. Ваши друзья позволят мне поговорить с вами тет-а-тет?
— У меня от них нет секретов.
— Что ж, значит, и у меня нет. Я стал невольным свидетелем ваших переговоров с полковником Голубковым. Вы нашли очень остроумный способ связи. Единственный его недостаток — открытый эфир. Но в данном случае это не важно. Из окон директорского кабинета телецентр не виден. Да и вряд ли наши гости владеют азбукой Морзе.
— А вы владеете?
— Мне приходилось работать на телеграфном ключе. Давно, правда, когда еще не было современных средств связи. А это умение не забывается. Я не спрашиваю, каковы ваши планы. Но намерен внести в них серьезные коррективы. Только сначала, Серж, давайте еще раз свяжемся с Константином Дмитриевичем.
— Вы его знаете? — спросил Муха.
— Да. И он меня тоже знает.
Мы поднялись к распределительному щиту. Володя сидел возле него, поеживаясь от утреннего морозца.
— Вызови телецентр, — сказал я ему. Лампочка на ретрансляторе замигала.
— Готовы, — сообщил мне Володя. — Диктуй.
— Разрешите мне? — вмешался Крамер. — Передавайте: «Доктор — Туристу… Весна в Каире… Как поняли?..»
— «Понял вас. Доктор… Вас понял. Прием», — прочитал Володя.
— «Подтвердите мои полномочия Пастуху…» — продиктовал Крамер.
— «Подтверждаю, — ответили с телецентра. — Полностью подтверждаю… Пастух… этот человек… координатор. Его приказы… подлежат немедленному исполнению… Всеми. Как понял?..»
— Передай: «Все понял», — сказал я Володе, хотя, если честно, ничего не понял.
— «Гости прибудут в Мурманск… ориентировочно около семи часов утра, — продолжал диктовать Крамер. — Подготовьте встречу… Во избежание перехвата… обеспечьте немедленную транспортировку гостей в надежное… в абсолютно надежное место…»
— «Встреча готова:.. Готова встреча, их ждут… Транспорт и база подготовлены…»
— «Сообщите Джефу… надобности в участии НАСА нет… У меня все. Удачи, Турист».
