— «Удачи всем», — ответил телецентр. Мои ребята слушали весь этот разговор с открытыми ртами. Да и у меня тоже челюсть слегка отвисла.
— Кто такой Джеф? — спросил Боцман. Крамер усмехнулся:
— Вообще-то о таких вещах не говорят. Ну да ладно, скажу. Джеф — это Джеффри Коллинз, заместитель начальника информационно-аналитического директората ЦРУ.
— Ни хрена себе! Он-то тут при чем?! — изумился Муха.
— А вот этого я вам не скажу. Может быть, скажет полковник Голубков. Позже. Если сочтет нужным. — Крамер повернулся к Артисту:
— Я просил вас незаметно выбросить с крыши в озеро некую коробку. Вы это сделали?
— Нет, было полно народу. Заметили бы. Припрятал в углу, под толем.
— Сделайте это обязательно. Сразу же после нашего разговора. А теперь, друзья мои, давайте обсудим план действий. Цель: создать условия, при которых те, кого мы называем «наши гости», сами изъявили бы желание как можно быстрей покинуть станцию. Оптимальный срок — в шесть сорок. На заключительном этапе по некоторым причинам мне целесообразно будет раствориться среди массовки. А главную роль придется сыграть Артисту.
— Опять Артисту! — возмутился Муха. — А нам что делать?
— Как — что? — переспросил Артист. — Аплодировать!
— Не беспокойтесь, Олег, — заметил Крамер. — Работы всем хватит. И это будет очень непростая работа. Очень, — повторил он и закончил:
— Если бы я умел, я бы сейчас помолился.
— А вы просто помолчите, — посоветовал я, вспомнив слова отца Андрея. — Господь сам читает в сердцах.
Крамер кивнул:
— Тогда давайте помолчим все.
И мы помолчали.
V
'СПЕЦСООБЩЕНИЕ Полковнику Голубкову от капитана Евдокимова.
Прибыли в Мурманск в 5.05. Обстановка спокойная. Борт Рузаева заправлен, стоит на резервной взлетной полосе. Исходные заняли. К приему гостей готовы'.
'ШИФРОГРАММА
Срочно.
Джеф — Туристу.
Выявлен еще один покупатель пяти комплектов спутниковых радиовзрывателей и пускового блока. Он же арендовал частоту на четырех коммерческих спутниках «Орион». По кредитной карточке покупатель установлен: гражданин Германии Марио Камински, постоянно проживающий в Лондоне. Прибыл в Нью-Йорк утром 24 апреля, вылетел из Нью-Йорка в Москву 25 апреля. В тот же день вечерним рейсом вернулся в Лондон. Не исключено, что этот комплект взрывателей он передал объекту П.
Каким образом он сумел пронести тетриловые взрыватели сквозь защитные системы аэропорта, не установлено. От арестованного сообщника объекта П. Бэрри никаких данных о его связях с Камински не получено'.
'СПЕЦСООБЩЕНИЕ
Срочно.
Полковнику Голубкову от лейтенанта Авдеева.
Около 4.00, когда я оформлял выездной пропуск на КПП Кубинки, на территорию аэродрома въехали два автобуса в сопровождении двух джипов военной автоинспекции. Из автобусов высадилось около 50 офицеров из спецподразделения «Зенит». Один из них оказался моим знакомым по училищу. Он рассказал, что час назад их подняли по тревоге и привезли в Кубинку. Куда полетят, не знает, но, судя по утепленному камуфляжу, куда-то на Север. Возможно, в Мурманск, так как перед отправкой начальник штаба запрашивал, открыт ли мурманский аэропорт..
Предполагает, что будет проводиться какая-то крупная антитеррористическая операция особой важности, так как руководит группой сам командир «Зенита». Для них срочно готовили военно-транспортный самолет «Ан-10», бортовой номер 84322.
Время вылета выяснить не удалось. Счел необходимым сообщить вам данную информацию, так как это может быть связано с операцией «Капкан».
'СПЕЦСООБЩЕНИЕ
Срочно.
Капитану Евдокимову от полковника Голубкова.
Постарайся узнать у диспетчеров время прибытия в Мурманск борта из Кубинки.
«Ан-10», номер 84322. Информацию немедленно сообщи'.
Глава двенадцатая. Час 'Ч'
I
5.40 Как все-таки быстро устанавливается иерархия в любом человеческом сборище. В тюрьмах, говорят, вообще мгновенно. В армии — само собой. Да и в любой толпе.
Только что, казалось, была однородная масса, а вот уже и лидер прорезался, и приближенные к лидеру, и статисты, и даже шестерки-изгои. «Каждый сверчок знай свой шесток». И знает. Без всякой подсказки.
Как и положено людям второзначимым, обычной охране, в которую мы превратились, выполнив свою основную функцию. Док, Боцман, Муха и я расположились в приемной, разделявшей кабинеты директора и главного инженера АЭС. О былом богатстве и престижности атомной энергетики говорили лишь обшитые дубом стены да добротная канцелярская мебель, которая сегодня, в царстве современных офисных интерьеров от лучших мировых фирм, выглядела вполне убого. Даже компьютера не было — на столике секретарши стояла обычная механическая «Оптима», а на хилых ножках в углу тускнел пыльным экраном «Рекорд», перенесенный в приемную из комнаты отдыха, когда там появился подаренный Люси Жермен величественный японский «Тринитрон».
Рузаев со своим черноусым советником Азизом Садыковым, Генрих и корреспонденты коротали время в кабинете директора станции. Мы тоже, конечно, могли бы там сидеть, никто нас не гнал, но тут-то и сработал инстинкт сверчка. Мы вполне охотно ему подчинились. Так-то оно было и лучше, лишняя напряженка раньше времени нам была ни к чему. Пару раз из кабинета выглядывал Генрих. Один раз молча оглядел нас. На второй спросил:
— Где Артист?
Я лишь пожал плечами:
— Шляется где-то. Смотрит, все ли в порядке. Или просто пошел размяться. Нудное, оказывается, это дело — захватывать атомные электростанции. Больше я, пожалуй, на такое не подпишусь.
Генрих скрылся за дверью. Я повернулся к Доку:
— А теперь расскажи-ка нам про свою стажировку. Где ты ее проходил и чему тебя там учили?
— Да, очень интересно, — поддержал меня Муха.
Док как бы даже слегка смутился, но все же ответил:
— Ну, как вам сказать… На Кубе.
— Ух ты! — восхитился Муха. — Как тебя туда занесло?
— Да просто. Купил путевку в турагентстве и полетел, А там… Ну, договорился насчет стажировки. И прошел курс. Четыре месяца. По полной программе.
— Там же перезрелый социализм. Чему они могли тебя научить? — удивился Боцман. — Особенно в полевой хирургии.
— Полевой хирургии я и сам бы мог их поучить. У нас эта школа повыше классом. Но кое-что они умеют лучше нас. В общем, я прошел курс в их учебно-тренировочном центре. Где готовили кадры для национально-освободительных движений. Как нынче у нас говорят — террористов. И сейчас готовят. Правда, поменьше.
— Господи Боже мой! Зачем тебе это было надо? — спросил я.
— Видите ли, ребята… Я чувствовал себя как-то неловко. Вечно вам приходилось меня
