на нас, как на НЛО. Я — с длинными волосами и в грязной майке, он — в тройке и с часами в жилетном кармане. Я — слегка растерянный бунтарь, он — красавец с чарующими манерами, со взглядом человека, уверенного в успехе. Не без лукавства.
Он обнял меня чуть крепче, чем следовало, потом дружелюбно поздоровался с Клэр Борелла и повел нас вдоль лестницы в маленькую гостиную с телевизором, где нас поджидал огромный и очень уютный диван. Кажется, Франсуа что-то говорил, но я ничего не слышал. Словно шок выбрал именно этот момент, чтобы парализовать меня.
Эстелла появилась через несколько минут и в свою очередь приняла меня в долгие объятия. Живот у нее был уже большой. Я почувствовал, как слезы подступают к глазам. Она была восхитительна со своими длинными светлыми волосами и веснушками, детским выражением лица и блестящими глазами. Как бы мне хотелось увидеть ее при других обстоятельствах! Она еще раз обняла меня и шепнула на ухо «очень рада».
— Мне… мне так жаль, — смущенно пробормотал я.
Руки у меня были в крови, выглядел я, наверное, как лунатик и свалился к ним на голову с раненой девушкой. Нельзя сказать, чтобы это были идеальные условия для встречи после долгой разлуки.
— Ты не должен ни о чем жалеть… Мы с Франсуа сделаем все, чтобы помочь тебе, Дамьен. Но я очень тревожусь за тебя.
Я снова сжал ее в объятиях. Ощутил прикосновение ее круглого живота. Потом заметил, что она через мое плечо разглядывает Клэр.
— Пойдемте наверх, мадемуазель, мы сейчас сделаем все, что нужно.
— Не слишком утомляйся, — шепнул я.
Эстелла возвела глаза к потолку, потом увела Клэр на второй этаж, чтобы обработать ее рану куда более профессионально, чем это сделал я.
Я остался внизу с Франсуа и его другом, который принес мне спирт и вату для ссадин на ладонях и запястьях.
— Думаю, твой друг спас нам жизнь, — неловко сказал я, пытаясь улыбнуться.
— Тем лучше, — ответил Франсуа, придвигаясь ко мне на диване. — Он к этому привык. Но теперь ты должен рассказать свою историю, поскольку все это уже слишком…
— Нет, Франсуа. Не сейчас.
— Ты что, смеешься надо мной? — взвился Шевалье.
— Доверься мне еще немного, — сказал я, пытаясь успокоить его. — Я не могу рассказать тебе все, да и времени нет. Зато ты можешь мне еще раз помочь…
— Дамьен! Только что в тебя стреляли в самом центре Парижа! Ты уже давно должен был рассказать мне, что происходит…
— Нет, пока нет. Могу тебе сказать лишь одно: в самых общих чертах дело состоит в том, что я ищу некую вещь, которую искал мой отец и, видимо, ищут многие другие люди.
— «Бильдерберг»? Ты думаешь, это они в тебя стреляли?
— Или они, или еще кто-то.
— Что же это за штука такая, которую вы все ищете?
— Я не уверен даже в том, что сам знаю…
— Кончай эту чепуху!
— Послушай, Франсуа, мне опять нужна твоя помощь. Значит, либо ты мне доверяешь и я обещаю все тебе рассказать, как только сам буду знать больше, либо ты плюешь на это и я исчезну, перестану докучать тебе.
Он вздохнул:
— Ничего себе выбор!
— Ты должен оказать мне две услуги.
— Слушаю тебя, — сказал он раздраженным тоном.
— Во-первых, я хочу, чтобы ты позаботился о безопасности Клэр Борелла. Она расскажет тебе свою историю куда лучше, чем я. Мы с ней, можно сказать, незнакомы, но я уверен, что это хорошая девушка.
— Значит, это не та, о которой ты говорил вчера по телефону?
— Нет, что ты. Девушка, о которой я говорил тебе по телефону, журналистка, и она влезла в эту историю так же глубоко, как я. Мне, кстати, нужно как можно быстрее вернуться к ней. Но сначала обещай, что поможешь Клэр.
— Разумеется, я помогу ей! — нервно сказал Франсуа.
— Хорошо. Вторая услуга имеет отношение к предмету, о котором ты, возможно, слышал, поскольку со своими франкмасонскими пристрастиями всегда интересовался всякими странными штучками…
Тут я с некоторым замешательством взглянул на его друга-телохранителя. Я почти забыл о нем.
— Не волнуйся, — успокоил меня Франсуа. — Стефан знает, что я франкмасон. Что же это за предмет?
— Реликвия. Йорденский камень. Ты слышал о нем?
— Никогда…
— Это реликвия, которая будто бы принадлежала Иисусу и, судя по всему, как-то связана с французской ложей «Великого Востока». О деталях не спрашивай, я сам ничего не знаю. Ты можешь это выяснить?
— Конечно. Йорденский камень.
Взяв блокнот, он записал название, вырвал страничку и сунул ее в карман.
— Это все, — сказал я, вставая. — Теперь мне надо уйти. Мне очень жаль, я понимаю, что скверно веду себя, но мне необходимо завершить начатое дело.
— Подожди! — прервал меня Франсуа, в свою очередь поднявшись с дивана. — Я согласен оказать тебе эти услуги при одном условии.
— Что за условие?
— Ты возьмешь с собой Стефана.
Я поднял брови:
— Как?
— Ты возьмешь с собой Баджи. Либо он будет твоим телохранителем, либо я попрошу его оглушить тебя и доставить в психиатрическую клинику.
Я не смог сдержать улыбку. Потом я на секунду задумался.
— Честно говоря, меня вполне бы устроило, если бы Стефан, то есть мсье Баджи пошел со мной… Разумеется, если это возможно.
Франсуа наконец-то улыбнулся. Он повернулся к своему другу. Тот встал и застегнул пиджак.
— Я могу уделить вам несколько дней, — заверил меня Баджи. — Предупрежу своих ребят и буду в вашем распоряжении.
— За последние годы Стефан несколько раз работал на меня, — объяснил мне Франсуа, показав на телохранителя. — Я ему абсолютно доверяю. Он долго служил на площади Бово [37]. Он хорошо, очень хорошо знает свое дело.
— Я в этом убедился.
Тут на лестнице показались Эстелла с девушкой. Плечо Клэр Борелла было перевязано, рука подвешена на широком бинте.
— Ты уходишь? — спросила меня жена Франсуа.
— Да, — смущенно признался я. — У меня нет выбора. Мне необходимо закончить одно дело. Мне совестно, что я злоупотребляю вашим терпением, но выбора у меня нет. Все в порядке? — спросил я, взглянув на плечо Клэр.
— Будет в порядке. Пулю я извлекла, — объяснила Эстелла, сжав руку девушки. — Я возьму отпуск на несколько дней и посижу с Клэр, пока она не оправится. Мне это в любом случае не повредит, ведь младенец уже начал шевелиться, и я безумно устала.
— Спасибо. Тысячу раз спасибо. Лучше вас никого нет…
Эстелла одарила меня нежной улыбкой. Я подмигнул ей. Соединявшие нас узы дружбы ничуть не
