Зультором. Как внезапно исчезли тогда магистраж и его сын.
— Говорю вам, они живы, — настойчиво произнесла девушка. — Не знаю точно, где они сейчас, но они живы. К тому же…
Алеа помолчала немного, глядя по очереди то на одного, то на другого.
— Помните, я говорила вам, что рассказали мне сильваны в ту ночь, когда мы были у них в лесу? Они сказали, что мне предстоит исполнить… три пророчества.
Она снова смолкла, глядя в пустоту, а потом сказала — уже словно не друзьям, а себе самой:
— Три пророчества. Возможно, это и есть ответы на мои вопросы. Объяснение. Путь, по которому надо идти. Три пророчества.
Фейт с сожалением пожала плечами:
— Я так хотела бы тебе помочь, Алеа, но с пророчествами связано столько легенд, столько разных событий… Я не знаю, о каких именно говорили сильваны. Откровенно говоря, не припомню ничего, что могло бы касаться именно тебя. С другой стороны, все они так или иначе связаны с тобой…
— Ба, Фейт, да вы говорите совсем как друиды, — усмехнулся Мьолльн.
Алеа кивнула, но взгляд ее по-прежнему был устремлен куда-то вдаль.
— Мне надо идти в Мон-Томб, — еле слышно, но уверенно сказала она.
— В Мон-Томб? — воскликнул гном. — Вот это да! В графство Харкур? Не думаю, чтобы там нас очень-то ждали… Как же! Нужен им гном, играющий на волынке, бардесса, исполненная жаждой мести, и девочка, считающая себя величайшим из друидов!
— Я пойду одна, — возразила Алеа.
Гном возмущенно фыркнул в седую бороду.
— Вот еще глупости! — воскликнул он. — Ни я, ни Фейт — мы не отпустим тебя одну, метательница камней! Ты что, совсем с ума сошла?
Фейт положила руку гному на плечо и обратилась к Алее:
— Ты хочешь пойти в Мон-Томб? Что ж, возможно, там и в самом деле найдется разгадка этих таинственных пророчеств. Думаю, ты права. Но мы пойдем вместе, Алеа. Ты ведь знаешь, впредь мы всюду будем следовать за тобой, я и Мьолльн. Но нам следует быть осторожнее. Я уже бывала в графстве Харкур и знаю тамошние обычаи. Я сделаю все, чтобы ты нашла то, что ищешь. Ты же даже читать не умеешь, Алеа, ты не сможешь обойтись без меня. Без нас.
Девушка, улыбнувшись, кивнула.
— Фу, — проворчал Мьолльн, — снова-здорово! Клянусь предками-гномами, вы обе сумасшедшие!
Внезапно Фейт вскочила на ноги.
— Ты слышала? — спросила она.
Алеа кивнула. Она оглядела деревья и скалы в поисках того, что могло произвести звук, который они обе только что услышали.
Подойдя к ней, гном сердито спросил:
— Что там еще?
— Может быть, ничего, — прошептала Фейт, указывая на кроны буков, — но я что-то там слышала. Сейчас посмотрю…
— Подожди! — остановила ее Алеа.
Девушку наполняла энергия саймана. Теперь он всегда был в ней. Неощутимый. Готовый в любую минуту хлынуть в вены. При малейшей опасности он сразу овладевал ее телом. Она закрыла глаза и попыталась припомнить, что делал Фелим в тоннеле Борселии. Понемногу она начала вспоминать. Он направил сайман перед собой и с его помощью обследовал темное пространство.
Алеа сосредоточилась. Осторожно попыталась выплеснуть сайман наружу, как волну, ласково накрывающую песок. Энергия поднялась к ее плечам, перешла в кисти рук, в кончики пальцев. Еще немного — и у нее получится.
Мьолльн и Фейт с тревогой смотрели на девушку. Во взгляде гнома промелькнуло что-то похожее на укор. Друзьям не нравилось, когда Алеа становилась такой. Они не понимали, что с ней происходит. Видели только, что она закрывает глаза, хмурит брови и ведет какую-то неведомую им внутреннюю борьбу. Но они не смели ей мешать. Алеа была еще совсем юной, но в такие минуты она их просто пугала. Им уже приходилось наблюдать ее удивительные способности. И они знали, что не в силах и не вправе ей мешать.
И тут сайман распространился вокруг нее подобно медленно растекающейся лаве невидимого вулкана. Магические волны росли, незаметно пронизывая окружающее пространство. И Алеа мысленно увидела все вокруг. Своих друзей. Деревья. И то, что было дальше, за ними.
Внезапно лицо девушки, до того непроницаемое, совершенно преобразилось. Она вздохнула и широко открыла глаза. Оба ее спутника вздрогнули.
— Ничего страшного, Фейт. Это лошади. Они там, — сказала она, направляясь в сторону деревьев. — Я даже думаю…
— Что? — спросил, следуя за ней, гном.
Но получил ответ на свой вопрос раньше, чем Алеа успела что-либо произнести.
— Алраган! — воскликнул он, увидев своего пони, появившегося из зарослей. — Вот это да! Как ты здесь очутился?
У Фейт вырвался вздох облегчения. Значит, там, за деревьями, их пони. Они пришли, словно почувствовали, где искать своих хозяев. Здесь были и Алраган, и Дулия, пони Алеи, и три лошади.
Алеа подбежала к своему пони, следом за ней к животным бросился Мьолльн. Испугавшись, они бросились наутек.
Друзьям пришлось немало за ними побегать, прежде чем удалось успокоить их и привязать. Животных накормили, а потом вознесли благодарность Мойре за их возвращение.
— Это, должно быть, добрый знак, правда ведь? — радовался Мьолльн.
— Без сомнения, — ответила Алеа.
Девушка подошла к лошади Галиада. На ней, как и на других, было седло. Когда все они входили в лес сильванов, Галиаду пришлось оставить лошадей, и он даже не успел их расседлать. Уже тогда Алеа заметила привязанный к его седлу кожаный мешочек. Он и сейчас был на месте. Заинтересовавшись, она приподнялась на цыпочки и развязала его. Внутри оказалась повязка из голубой ткани, которую Галиад надевал на голову в жаркие дни, когда шлем его сильно нагревался. Алеа вынула ее, бережно сложила и спрятала в сумку. Эта повязка поможет ей чаще вспоминать человека, который в свое время так помог ей. Алеа поклялась как можно скорее разыскать Галиада. Полоска ткани не даст ей забыть об этом обещании.
Друзья вернулись к костру. Уже совсем стемнело, и Мьолльн явно клевал носом.
— Ну, вы ложитесь, а я пойду пройдусь, — сказала Алеа.
Гном пристально посмотрел на Фейт. Он пытался разглядеть в ее лице следы того же беспокойства, какое испытывал он сам по поводу ночных отлучек Алеи. С тех пор как они покинули Борселию, девушка каждый вечер уходила куда-то одна, отказываясь от предложений друзей сопровождать ее, и никогда не рассказывала, куда она отправляется.
Вот и теперь она поднялась и, ничего не объясняя, только махнув друзьям рукой, ушла в темноту.
Мьолльн проследил, как ее силуэт исчезает за ближними деревьями. Вздохнув, он укрылся одеялом в надежде, что сон избавит его от волнений.
За несколько часов до ужина Фингин решительным шагом вышел во двор Сай-Мины. Стараясь не привлекать внимания слуг и магистражей, он подошел к двери пекарни и постучал.
На пороге тут же появился пекарь. Это был улыбчивый, краснощекий юноша с лучащимися добротой глазами. Он вытер о фартук перепачканные мукой руки.
— Учитель Фингин! — воскликнул он, приглашая гостя войти.
Фингин вошел, качая головой.
— Асдем, не называй меня учителем! Ты ведь всегда звал меня просто Фингином, не понимаю, почему теперь…
