резво, лазорево мчались удары обратно, разорванными узорами расходясь безвозвратно.
Лодка — двухместка, ласты и леска.
Лето и лес впереди.
Песня и пляска блеска и плеска — Господи, погляди!
Тебе В Забожье, недалеком уголке, где мудрость магазинная забыта, живет костер, и в каждом угольке встречаются глаза и строчки чьи-то, в Забожье, где наивная трава, еще не огорошенная взглядом, и ландыши, как первые слова ребенка, очутившиеся рядом, о правилах спряжений не скорбя, беседуют негромко, но не робко, а в двух шагах, во сне, сама в себя перетекает речка Неторопка и простодушно смотрит на кресты неведомая древняя деревня, в Забожье, где забвение и ты слились в одно, и дальние деревья тем ближе, чем заметнее закат… О чем я?.. Задремал.
Вернусь назад, в Забожье…
IV. ДЕТСКАЯ ПЛОЩАДКА Куколка в коконе крылья растит многоцветные. Близок полет. Проснется душа — и опять себя не узнает. — А бывает знаешь как? Кошки кушают собак, квасом запивают. — А в районе потолка мухи съели паука. — Ничего, бывает. — А бывает знаешь что? Одинокое пальто шляпу надевает. — А разорванный башмак прибежал в универмаг. — Ничего, бывает. — А бывает знаешь как? Щука едет в зоопарк, жабры разевает. — А бандиты караси бомбу бросили в такси. — Ничего, бывает. — А бывает знаешь что? Все не так и все не то, хуже не бывает. — Так бывает, если черт, отправляясь на курорт, зонтик забывает. Слоняга
По городу слонялся Слон, бродяга-Слон, слоняга-Слон. Он не хотел стесняться. Слонялся он. Хотел бы он за кем-нибудь гоняться. Хоть чем-нибудь, хоть чем-нибудь хотел бы он заняться: хотя бы дом перевернуть, хотя бы лишний раз чихнуть и больше не стесняться. По пустырям слонялся Слон, бродяга-Слон, слоняга-Слон — и захотел смеяться. Вдруг видит: перед ним заслон. Написано: НЕ ПРИ-СЛОНЯТЬСЯ. Подумал Слон: зачем заслон? И с кем тут объясняться? А может быть, такой закон, что здесь нельзя смеяться? А может быть, все это сон, и мыши мне приснятся. И затрубил в свой хобот Слон, бродяга-Слон, слоняга-Слон, чтобы не так бояться. Упал заслон. И начал Слон, как Крокодил, смеяться, ну точно так, как Крокодил, когда в колодец угодил и там тарелку проглотил и перестал стесняться. Кважды ква
Лягушонок молодой как-то за обедом подружился с Головой, пожилым соседом. — Сколько будет кважды ква? он спросил однажды. — Ква, — ответил Голова, — ква, но только дважды. — Ну, а если трижды ква, как заговоришь ты? — Ква, — ответил Голова, — ква, и даже трижды: ква. — А четыре раза ква, это будет сколько? — Ква, — ответил Голова, — Ква-ква-ква, и только. — Пятью ква? Шестью ква, кважды семью восемь? — Ква, — ответил Голова. — Ква, но под вопросом. Я уже дышу едва, так что, может быть, и хва… Происшествие
Мистер Хрюк и мистер Хряк загорали в луже. К ним подходит мистер Кряк. «Чем же я же хуже? Ну и что ж, что мистер Хрюк кандидат свиных наук? Что же из того же? Я же, может, тоже? Ну и что ж, что мистер Хряк недожаренный остряк? Бултыхаться в луже — это ж я ж могу же!» Так подумав, мистер свой жилет почистил и воскликнув «кряк!» в ту же лужу — бряк. Но в ответ на этот звук, словно сговорились, мистер Хряк и мистер Хрюк не пошевелились. И тогда раздался кряк двадцатиэтажный: мистер Кряк ругался так, чтобы было страшно. Тут подходит мистер Вздрюк, он же мистер Гав. «Джентльмены, вы без брюк. Заплатите штраф». «Никогда, — ответил Хряк, — даже если что не так, брюк мы не носили». «Никогда, — отметил Хрюк, — даже если снег вокруг, штраф мы не платили». «Дело дрянь, — подумал Кряк, — не спастись от передряг, пропадает ужин. Зря-зря-зря, — подумал Кряк, — я болтаюсь, как червяк, в гря-гря-грязной луже». Вслед за этим мистер Гав, проворчав «кр-р-ругом!» удалился, хвост задрав и загнув крюком. И на этом, получается, происшествие кончается. Про табачный дым
Шел веселый турок. Выкинул окурок. Увидала курица, что окурок курится. Подбежала, клюнула и со злости плюнула: — Тьфу! Подальше от греха! — Угодила в петуха. А петух прищурился, хлоп — и окочурился. Врач пришел на консультацию и увез в реанимацию.
