для уединения с ним достаточно было его психического пространства. Мое присутствие никому не мешало.
Я видел его молодым, старым, хохочущим, плачущим, нежным, суровым, неистовым, безмятежным… Никакие эпитеты не передадут этих перевоплощений, и не угадать было, каким он станет — с каждым — другой и непостижимо тот же.
Сеансы внушения и гипноза Боб не выделял из общения как что-то особое. Пять, десять минут, полчаса, а то и более беспрерывной речи, то набегающей, как морской прибой, то ручьистой, то громовой, то шепотной, то певучей, то рваной, с долгими паузами, то чеканной… Не раз и я засыпал вместе с пациентами под его голос, продолжая бессознательно ловить каждый звук и что-то еще, за звуками.
А бывали сеансы без слов. Сидел возле пациента, упершись в костыль, закрыв глаз и слегка покачиваясь. Некоторые при этом спокойно спали, другие бормотали, смеялись, кричали, рыдали, производили странные телодвижения, разыгрывали целые сцены. Трудно было понять, управляет ли он этим.
Однажды набрался духу спросить, не тяжело ли ему даются профессиональные маски.
— А? — глаз напряженно заморгал. — Поближе подойди. Не расслышал.
Я придвинулся — вдруг громадная лапа метнулась, сгребла мою физиономию и сдавила.
— Напяливаю… А потом снимаю… С одним сдерживаюсь. На другом разряжаюсь… Доза искренности стандартная. Разные упаковки.
Отпустил. Больше к этому не возвращались.
Приснившееся в ту же ночь.
Объявление:
ПРАЧЕЧНАЯ «КОМПЛИМЕНТ» ПРИГЛАШАЕТ НА РАБОТУ ПОЛОТЕРА. Адрес: Проспект Боли.
Иду. Улица, знакомая по какому-то прошлому сну.
Знойный день. Прохожие в простынях, с наволочками на головах. Младенцы в автоколясках, крошечный милиционер на перекрестке сидит на горшке. Крестообразный тупик. Синий дом. Надпись над дверью: КАЮК-КОМПАНИЯ. Мне сюда.
Узкий плоский эскалатор, движение в непонятную сторону. Рядом со мной стоит некто. Отворачивается, не показывает лица. Узнать, кто. Не хочет, поворачивается спиной. Забежать вперед, посмотреть — не пускает, удерживает. Страшное нетерпение, хватаю за шею санитарским приемом. Это я сам, другой я. Наконец-то. Взгляд узнавания. — «Здравствуй. Сейчас расскажу. Прости, что ТЕБЯ НЕТ». — «Какая разница. УБЕРИ ОРГАНИЗМ».
Затемнение.
ПОЧЕМУ НИ ОДНА МЫСЛЬ ДО КОНЦА НЕ ДОДУМЫВАЕТСЯ
— Боб, а Боб. Что такое ШИБИЛ?
— Не что, а кто. Шизодебил.
— Помесь, значит, дебила и шизофреника? Излечимо?
— Вырастешь — узнаешь.
К его манере раздразнивать я уже приспособился.
— Боб, если честно: я шизофреник?
— Не знаю. Решай сам. Вспоминай.
— Распад личности. Расщепление психики. В тяжелых случаях разорванность мышления, речи…
— То бишь нецельность, так?.. Хаотичность души и лоскутность жизни в разнообразнейших проявлениях.
— Не понимаю, почему я все еще не на койке.
— Степени относительны, только поэтому. У клинического шизофреника разорванность превышает среднестатистическую, как и у нас во сне. Нашей бодрственной здоровой разорванности, однако ж, достаточно, чтобы перестала жить эта планета. Речь бессвязная воспринимается как ненормальность; зато бессвязная жизнь считается нормой. Попытки цельности могут привести к неприятностям… Мы считаем, что дважды два — сколько полагается, а шизофреник — сколько его душе угодно. Примерно так.
— А дебил?
— Дебил точно знает, что дважды два — сколько скажут. Что-нибудь непонятно?
— Все непонятно.
— Итак, ШИБИЛ — это обыкновенный человек, кажущийся нормальным себе и шибилам своего уровня. Человек этот есть дебил и шизофреник по отношению к собственным возможностям — к замыслу о Человеке. Человек, разобщенный с самим собой.
Иногда вместо рассказа о какой-нибудь болезни или симптомокомплексе Боб принимал образ пациента, а меня заставлял входить в роль врача и вести беседу. Позднее, когда я поближе познакомился с клиникой, наоборот, заставлял перевоплощаться в пациентов меня, требуя не изображения, а вживания, на пределе душевных сил. Сначала шло туго, зато потом…
На этот раз Боб был кем-то вроде маниакального параноика.
— Учтите, доктор, я за себя не отвечаю. Я невменяем.
— Ничего, ничего, больной. Я вас слушаю. На что жалуетесь?
— Зачем жаловаться?! Жизнь прекрасна и удивительна!! У меня эйфория, настроение расчудесное! Некритичен! А вы почему сразу так помрачнели? Имею я право на хорошее настроение или нет?
— Смотря по каким причинам.
— Причины у меня очень даже замечательные! Науку придумал я для всемирно-исторического лечения. На что жалуетесь?
— Не забывайте, больной, это я — доктор. Давайте по-существу. Как называется ваша придуманная в связи с болезнью наука?
— Как нравится, так и называется. Мне лично нравится ИНТЕГРОНИКА.
— Об интегралах?
— Ну, в том числе. Обо всем, доктор. Наука обо ВСЕМ.
— Философия, значит?
— Извините, доктор, мне вас хочется обозвать. Можно?
— Можно, вы же больной. Обзывайте.
— Мне уже расхотелось. Хотите знать, почему?
— Почему?
— Не люблю полочек, по которым вы все раскладываете, как в крематории. И папочек не люблю, в которые пишете свою отчетную галиматью, к живому глаз не поднимая. И обзывать не люблю. А у вас, доктор, полочное зрение, папочное мышление и обзывательное настроение, по-научному диагнозомания, и вот через то я и оказываюсь больной, а не человек, за что и присваиваю вам звание профессионального обывателя.
— Больной, успокойтесь. Никто вас не обзывает, больной. Это вам кажется, больной. Это ваш бред, больной. Ближе к бреду.
— Добро. Начинаем. Жизнь, в основе своей, есть цельность, согласны?.. Взаимосвязь, единство, гармония. Или, другим словом, понаучнее — интеграция. Противоположность дезинтеграции — распаду, разложению — смерти. Понятно?
— Понятно.
— И это на всех уровнях: молекулярном, клеточном, организменном, психическом, социальном, духовном… Понятно, доктор?
— Понятно, больной, понятно.
— Это нехорошо, что понятно. Плохой, значит, бред. Надо, чтобы мозги лопнули, вот тогда дойдет… Внимание! Приготовились? — Я открыл ИНТЕГРУМ. Сумма суммарум и далее, в бесконечной степени… Записывайте синонимы. Мировой Разум. Смысловая Вселенная. Космическая Любовь. Одухотворенность Материи. Абсолют. Всеединство, Вселенская Совесть… Вы еще не опупели, доктор? Переживали ли вы хоть раз в жизни этот сладчайший праздник опупения перед Истиной?
— Ничего, ничего. Бывает.
