Арнольд жестом попросил ее замолчать.
— Я все понимаю. И вовсе не обижаюсь. Это было бы глупо с моей стороны. Напротив, я рад, что твоя мать наконец заинтересовалась тем, что происходит в мире. Сколько же она просидела в своей комнате?
— Очень-очень долго. — Валери потащила его наверх. — Арнольд, прошу, будь с ней помягче. Я ума не приложу, что заставило ее выйти из своей спальни.
— Точнее — кто, — мрачно произнес Арнольд.
— Как ты сказал, милый? — Валери остановилась на последней ступеньке.
— Мне отчего-то кажется, что это Коул уговорил ее спуститься.
Сердце Валери подпрыгнуло.
— Да, это возможно! Она его обожала! После смерти папы Рене было очень трудно прийти в себя. Помню, как Коул каждый день заставлял ее выходить на прогулки, убеждал, что жизнь не закончена. И, представляешь, она его слушала! А ведь Коул был тогда совсем еще мальчишкой.
— В двадцать пять лет? — усмехнулся Арнольд. — Хорош мальчишка.
— Ты отлично считаешь, — с сарказмом похвалила его Валери и продолжила свой путь. — Однако для мамы он был ребенком. Коул — ровесник Джаспера.
— Может, хватит уже о Коуле? — раздраженно произнес Арнольд, но Валери сделала вид, что не услышала его.
Она распахнула дверь в свою комнату и остолбенела. На ее кровати сидел большущий плюшевый медведь. Такой у нее был когда-то в детстве. Валери страшно любила его, но потом Эдвард решил посмотреть, что будет, если в медведя засунуть петарду…
— О-о-о! — вырвался у нее вздох восхищения.
Она кинулась к медведю и стиснула его в объятиях. Он был мягким, пушистым и теплым, Валери зарылась лицом в его шелковистую шерстку и буквально заурчала от удовольствия.
Позади нее с грохотом закрылась дверь.
— Это что? — спросил Арнольд презрительно.
— Медвежонок! Мой медвежонок! — радостно воскликнула Валери, не обращая внимания на постное выражение лица Арнольда.
— И откуда он взялся?
— Понятия не имею.
— Так прочти на открытке, которая привязана к лапе этого чудовища.
Валери только сейчас заметила яркий прямоугольник под розовой ленточкой. Она тотчас же схватила его и впилась взглядом в ровные строчки, написанные каллиграфическим почерком.
— Это от Коула! — благоговейно произнесла она, прочитав все до конца. — Подарок на день рождения.
Арнольд отвернулся и подошел к окну. Она не могла видеть его лицо, но была уверена, что он в ярости.
А как бы я чувствовала себя на его месте? — подумала Валери. Что делала бы, если бы бывшая подружка Арнольда подарила ему нечто очень-очень милое? Устроила бы скандал, вот что!
— Милый, я верну его Коулу, — тихо сказала Валери. — Прямо сейчас. Ни к чему мне его дурацкие подарки.
— Я, наверное, покажусь тебе капризным ребенком, — заговорил Арнольд, не поворачиваясь к ней, — но я не могу не сравнить… Этому медведю ты радуешься во сто крат больше, чем кольцу, которое я тебе подарил.
— О, Арни! Ты ошибаешься!
— Я знал, что ты именно так это воспримешь. — Он круто развернулся и пошел к двери.
— Нет! — Валери схватила его за рукав. — Не уходи, прошу тебя! Ох, что за ужасный день! Арнольд, я с ума сойду!
Она действительно перестала понимать, что происходит. На нее слишком много всего свалилось. Невесть откуда появившийся Коул, его подарок, мать, неожиданно решившая покончить со своим затворничеством, сгорающий от ревности Арнольд… У нее просто не осталось сил, чтобы за одну минуту осознать все происходящее.
Валери опустилась на кровать, крепко зажмурилась, но все же расплакалась, чтобы дать выход своим эмоциям.
Уже через секунду Арнольд был рядом и утешал ее.
— Я виноват, — сказал он, гладя ее по волосам. — Нельзя быть таким ревнивым. Но ты не представляешь, что я чувствую, когда ты упоминаешь имя Коула, не говоря уже о восторге, который ты испытала, когда увидела этого медведя. Видно, я тебя совсем не знаю, раз дарю совсем не то, что может принести тебе настоящую радость.
— Арнольд, не глупи! — простонала она, вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Мне безумно нравится кольцо, которое ты мне подарил! А медведь… Он разбудил во мне детские воспоминания. Ты о них не мог знать.
— Еще как мог. Если потрудился бы расспросить твоих братьев.
— Уверена, они совершенно не помнят о том, как я рыдала, когда Эдвард взорвал своей дурацкой петардой моего любимого медведя.
— Зато Коул отлично помнит, как выяснилось!
— Это случайность. У него просто всплыла в памяти эта давняя история.
— Случайно? Это написано в открытке?
Валери машинально схватила картонку и спрятала ее за спину.
— Дай сюда! — потребовал Арнольд.
— Ты же не будешь читать чужие письма! — возмутилась Валери.
— Еще как буду! Этот нахал уже дважды обнимал тебя, он строит тебе глазки и дарит подарки, которые вызывают слезы умиления! Как, по-твоему, я должен относиться к этому человеку?
— Я же объясняла тебе, что Коул — старый друг моей семьи!
— И твой бывший любовник.
— Он — ошибка моей молодости! И ничего для меня не значит!
— Тогда тебе нечего бояться. Дай мне открытку.
Валери сунула злосчастную открытку ему в руки.
— На, читай! Раз ты мне не доверяешь…
Если она рассчитывала на то, что Арнольд устыдится и не станет читать, то жестоко ошиблась. Он быстро пробежал глазами по строчкам и побагровел от злости.
— В знак любви, которая не угаснет? От чистого сердца, которое бьется чаще при виде тебя? Надеюсь, когда ты будешь обнимать этого медведя, ты вспомнишь обо мне? — процитировал Арнольд, выплевывая слова, как шелуху от семечек. — Это что? Любовное признание? От «просто друга»? Вот это дружок!
— Арни!
— Я его убью, — с поразительным хладнокровием заявил Арнольд.
Его спокойствие, сменившее в одну секунду яростный гнев, страшно испугало Валери. Она кинулась к своему жениху и повисла у него на шее.
— Милый, хороший, дорогой мой! Прошу тебя… Нет, умоляю: перестань ревновать! Какое мне дело до того, что написал Коул. Он наверняка просто подтрунивает надо мной. Наверное, хотел посмотреть на мою реакцию.
— Тогда пусть посмотрит на мою! — Он тщетно пытался высвободиться из ее объятий.
— Почему я должна оправдываться?! — вскричала Валери, сама отталкивая его. — Что я такого сделала?! Я ни разу не дала тебе повода усомниться в моей верности!
— У тебя просто не было такой возможности, — усмехнулся Арнольд. — В конце концов, мы еще очень плохо знаем друг друга. Шесть месяцев… Разве это срок?
— Что ж, не верь мне, — сказала она холодно, отступая от него на несколько шагов. — Я больше не буду ничего доказывать. Мне это не нужно.
